Дочь палача и Совет двенадцати

Якоб оглядел узкие окна, большей частью забранные решетками. Вообще, мрачное строение напоминало скорее тюрьму, а не мастерскую. Дверь была собрана из массивных досок, на железных петлях и с закрытым окошком на уровне лица. Сбоку висел шнур звонка. Куизль дернул его и стал ждать. Никто ему не открыл. Тогда палач принялся дергать шнур, так что звон поднялся, как на пожар. В конце концов за дверью послышались шаркающие шаги.

– Иду, иду уже! – донесся женский голос. – Кто бы там ни был, чтобы так трезвонить, должна быть причина. Иначе лично кожу с него на ремни сдеру!

«Теплый прием», – подумал Куизль.

Окошко в двери открылось, и оттуда выглянула старая, густо накрашенная женщина, недоверчиво уставившаяся на Куизля.

– Чего надо? – спросила она резко.

– Меня послал мюнхенский палач, – ответил Якоб. – Открывай.

Куизль знал, что одно лишь слово «палач» на многих нагоняло страх. А если и нет, то, по крайней мере, пробуждало любопытство. Так было и в этот раз.

– Что же палачу нужно от нас? – спросила женщина, чуть присмирев.

– Скажу, когда откроешь дверь.

Женщина на секунду задумалась. Потом отодвинула засов, и тяжелая дверь со скрипом отворилась. Сложно было определить возраст женщины, стоявшей на пороге. Она была накрашена, как двадцатилетняя шлюха, и, по всей видимости, носила парик с белыми волосами. Однако морщины на лице, множество прорех в зубах и весь ее брюзгливый облик свидетельствовали о том, что ей давно перевалило за пятьдесят. Женщина скрестила руки на объемистых грудях и окинула Куизля недоверчивым взглядом.

– Ну, чего тебе надо? – спросила она сквозь зубы.

Якоб протиснулся мимо нее внутрь и оказался в передней – крохотной комнате, откуда вела вверх лестница. Сверху доносился ритмичный треск и гул, словно одновременно работало множество станков.

– Эй, чего удумал? – запротестовала женщина.

– То, что я скажу, не для чужих ушей, – прорычал Куизль. – Это в твоих же интересах. Я – новый помощник Дайблера. Он послал меня, потому что соседи говорили, будто твои девицы подрабатывают на улице. Сама знаешь, палач должен знать всех проституток поименно.

Якоб нагло врал, но на женщину это оказало должное действие. Покраснев и надув щеки, она фыркнула:

– Глупости какие! Это достойное заведение. К тому же дела Ау мюнхенского палача не касаются!

– Касаются, если девицы ошиваются в Мюнхене. Эльфрида Таннингер, к примеру, помилуй, Господи, ее душу.

Как это часто бывало, Куизль не планировал наперед своих действий. Теперь чутье подсказывало ему, что он ничего здесь не добьется, пока не загонит старую каргу в угол. И действительно, женщина вздрогнула, стоило Якобу упомянуть имя убитой девушки. Похоже, он нащупал ее слабое место. Хозяйка быстро пришла в себя и опустила голову.

– Я слышала, что случилось с бедняжкой Эльфи, – пролепетала она. – Скверное дело… Мы постоянно предостерегали ее, чтобы она не водилась со всякими незнакомцами. Но молодые девицы, что с них взять… Не желают слушать добрую матушку Йозеффу! – Она исподлобья взглянула на Куизля, и рот ее скривился в усмешке. – А ведь я подобрала ее с улицы!

«А потом выжала до последней капли», – подумал Куизль.

– У нее здесь остались подруги, которые смогут подтвердить, что она не зарабатывала на улице? – продолжил он допрос.

Матушка Йозеффа задумалась, потом кивнула.

– Подожди-ка минутку.

Она поднялась по лестнице на верхний этаж, где не стихали треск и гул. Через некоторое время Йозеффа вернулась с девушкой лет семнадцати или восемнадцати. Девушка была бледная и худая, с прямыми светлыми волосами и в грязном рабочем фартуке. Она была явно напугана. Но кого она боялась больше, его или Йозеффу, Куизль не мог сказать с уверенностью.

– Это Ева, – представила хозяйка напуганную девушку. – Она хорошо знала Эльфи. Приехали с одного захолустья. Кажется, из Шроббенхаузена, правильно? – спросила она Еву.

Девушка нерешительно кивнула, но ничего не сказала.

«Бледная, с прямыми светлыми волосами, – пронеслось в голове у Куизля. – Возможно, это она приходила к капитану Лойблю».

– Так ты из Шроббенхаузена? – спросил он мягким голосом. – Я знаю те места. Один мой кум там за живодера. Приятный городишко… А что, большая липа до сих пор растет у колодца?

Губы Евы дернулись в нерешительной улыбке. Воспоминание о родных местах, похоже, немного успокоило ее.

– Да, еще… еще там, – ответила она тихо. – Раньше там часто танцевали.

– Эльфи тоже, полагаю? – Куизль подмигнул ей. – Парни у вас там резвые. Ха, и в танцах знают толк! Сам видел.

– Да, танцевать они умеют, – Ева снова улыбнулась. – Но…

– Ну, нет у нас времени трепаться, – оборвала ее матушка Йозеффа. – Станок сам по себе работать не будет. Так что говори, была Эльфи проституткой или нет, – она злобно покосилась на девушку. – Ну, шевели языком!

– О нет! – Ева помотала головой и широко раскрыла глаза; Якоб увидел в них неприкрытый страх. – Не была. Она просто…

– Тогда возвращайся на место.

Йозеффа подтолкнула девушку. Ева бросила на Куизля исполненный мольбы взгляд и быстро поднялась по лестнице.