Дочь палача и Совет двенадцати

– Ну, с этим, кажется, разобрались, – сказала хозяйка, когда девушка скрылась из виду. – Еще вопросы есть?

«Целая куча», – подумал Якоб, но только махнул рукой.

– Для начала достаточно. Но смотри! Я, может, еще вернусь.

– Да-да, а до тех пор убирайся к дьяволу, – и с неожиданной для женщины силой Йозеффа вытолкала Куизля на улицу.

Дверь с грохотом захлопнулась. Якоб постоял в раздумье. Дело оказалось куда интереснее, чем он предполагал вначале. Палач чувствовал, что старуха и девушка чего-то недоговаривали.

Он собрался уже уходить, но с верхнего этажа кто-то окликнул его шепотом:

– Эй! Я здесь!

Куизль поднял голову. В одно из зарешеченных окон выглядывала Ева и осторожно махала ему.

– Хотите знать, что на самом деле сталось с бедной Эльфи? – спросила она тихо. – Тогда разыщите человека с красными глазами и белыми волосами.

Якоб вздрогнул, словно его ударили.

«Мастер Ганс! – подумал он. – Так я и знал!»

– Что он сделал? – спросил Куизль сдавленным голосом.

– После смерти Эльфи он шатался здесь. Потом поджидал Анни, хотел поговорить с ней об Эльфи. Я предостерегала Анни! Но она… она не хотела слушать, – по щекам девушки потекли слезы, голос дрогнул. – Наверное, этот жуткий тип что-то ей пообещал. Не знаю что. Но через два дня Анни тоже нашли мертвой! У мельничного ручья в Ау.

«Убитая девушка у ручья! – пронеслось у Якоба в голове. – Она тоже работала на этой мануфактуре. А матушка Йозеффа не проронила на этот счет ни слова…»

– Мне так страшно, что я буду следующей, – всхлипнула Ева. – Мы трое дружили. Сначала Эльфи, потом Анни… Наверняка следующая на очереди я!

– Но для чего? – спросил Куизль. – Для чего кому-то вас убивать?

– Я не знаю, – прошептала Ева. – Знаю только…

Внезапно голова ее скрылась, и раздался голос Йозеффы:

– Негодница, что ты там забыла у окна? – заорала она. – Тебе работать нужно, а не ворон считать! Или ты говорила с этим типом, а? Что ты ему сказала? Ну, отвечай! Отвечай, потаскуха!

Послышался звонкий хлопок от пощечины, потом кто-то заплакал.

Больше Ева к окну не возвращалась.

Погруженный в раздумья, Якоб пошел обратно в трактир. Что ему теперь требовалось, так это трубка и кружка пива, чтобы поразмыслить. У него было столько вопросов, и бо́льшая часть их крутилась вокруг этой проклятой мануфактуры. Правда, Куизль сомневался, что ему самому удастся разузнать, что в действительности происходило за этими стенами.

Но палач уже знал, кто сможет ему помочь.

* * *

Вечером Куизли всей семьей собрались за столом у Михаэля Дайблера. Им многое следовало обсудить, поэтому пришли и Якоб с Георгом. Вальбурга вызвалась на это время присмотреть за детьми. В прежние времена дом палача служил борделем и центром азартных игр. На чердаке и в подвале старого дома скопилось множество интереснейших вещей: пожелтевшие и поеденные мышами книги, полные всевозможного хлама ящики, рваные женские платья и костюмы, игральные кости и различные клещи, цепи и тиски. Последнее особенно понравилось Паулю, а Петер между тем сидел в спальне и листал потрепанный молитвенник, вероятно когда-то принадлежавший кающейся проститутке. Время от времени было слышно, как Вальбурга на втором этаже что-то напевает Софии. В доме царило приятное спокойствие. Снаружи завывал холодный февральский ветер, но возле печи в комнате было тепло и уютно.

Прогулка по мюнхенским улицам действительно доставила Магдалене огромное удовольствие. Утром они едва не рассорились с Барбарой. Сестра, похоже, еще не вполне осознавала серьезность своего положения и только отмахивалась от доводов Магдалены. Городская суета помогла ей немного отвлечься. Она подумывала даже купить себе новый фартук с вышивкой, но цена в восемь серебряных пфеннигов отбила у нее всякое желание. Уму непостижимо, как все дорого в этом Мюнхене!

И все-таки хорошие новости не заставили себя ждать. Георг рассказал ей, что Барбара встретилась с палачом из Кауфбойерна Конрадом Неером и при этом не сбежала в истерике. Неер подарил ей платок из настоящего шелка, и теперь Барбара носила его с видимым удовольствием. Что ж, хоть какое-то начало.

Однако хорошее настроение было испорчено, когда Симон рассказал Магдалене о неудавшейся аудиенции. Она так надеялась подыскать для Петера школу в Мюнхене! Но все, что они получили от этой встречи, это должность городского собачника для Симона.

– И ты в самом деле должен разыскать псину курфюрстины? – вновь спросила Магдалена.

Они сидели за большим столом, посредине которого стояла громадная сковорода яичницы с салом. Симон вздохнул и отложил деревянную ложку. По всей видимости, у него пропал аппетит.

– Псину зовут Артуром, он сбежал от придворной дамы, – ответил лекарь глухим голосом. – Понятия не имею, где его искать. Я, наверное, и делать ничего не стану. В худшем случае курфюрстина перестанет считать меня самым умным жителем Шонгау, – он закатил глаза. – Этим своим унижением я обязан секретарю Лехнеру! Это он рассказал про нас графу Зандицеллю, а тот, в свою очередь, – курфюрстине.

– Про нас? – спросил Куизль и нахмурился.