Читаем Дочь пекаря полностью

Теперь у Ребы снова началась ВОДА, и притом помноженная на десять. Губы тряслись, глаза щипало, тяжкая грусть вот-вот перельется через край, как дождевая вода в пустых цветочных горшках на балконе. И виной тому не только погода. Тоска не оставляла Ребу, даже когда залив сверкал калифорнийским солнцем, а небо над Крисси-Филд ярко голубело. Тоска даже усиливалась, и пара слезинок все-таки пробивалась наружу.

Внизу корабль входил в гавань; сверху он казался игрушечной лодочкой, в кильватере темная полоска. На пустой палубе стоял человек, оловянный солдатик, и лишь тонкая щепочка отделяла его от океанских глубин. Такой маленький, далекий, что Реба и себя почувствовала мизерной.

Журнал оказался больше, чем она предполагала. Столько заголовков, сроков, тысяч знаков, и у кофейного автомата все время разные люди – трудно подружиться. В отличие от «Сан-сити», в «Ежемесячнике Сан-Франциско» требовали работать в офисе. Реба засиживалась в своем закутке до глубокой ночи, поглощая креветки гунбао, и лишь кислый чесночный запах оживлял серые стены. Офисное одиночество было сродни домашнему. Дома она смотрела «Секс в большом городе» – недвусмысленное напоминание о том, что в ее городе не было ни секса, ни гламурной жизни с мартини и славой колумнистки. Трагедия в том, что всего этого ей не так уж и хотелось. Реба скучала по Рики, Элси и Джейн. С Джейн она немножко поговорила по телефону пару недель назад. На заднем плане грохотали кастрюли, и Ребе ужасно захотелось домой.

Рики разговаривал с ней по телефону все неохотнее. На письма не отвечал. С марта они отдалялись друг от друга, хоть Ребе это и не нравилось. Ее подмывало спросить, не появилась ли у Рики другая девушка, но она боялась ответа. Казалось, все живут и меняются, кроме нее. Злая ирония: приехала наконец в большой город – и будто бы уменьшилась сама.

Корабль длинно, печально прогудел. Ребе хотелось вторить этому звуку, и она чуть не поддалась искушению, но вдруг кто-то завизжал и заскулил на соседском балконе. Черный чихуахуа, привязанный к кованому кофейному столику.

– Слышу, голубчик, слышу, – сказала Реба.

Собака навострила треугольные уши. Реба подошла ближе, и собака рванулась к ней. Поводок натянулся, лай стал придушенным.

– Тише, тише. Я тебя не обижу.

Когда они с Рики съехались, он принес домой потеряшку-чихуахуа. Назвал его Нюхом и купил ему мини-сомбреро. Песик остался бы с ними, но через неделю за ним приехали хозяева. У Ребы горела статья, и ее раздражали оба: и Рики, и скачущий по кухне питомец. Но Рики все равно хотел вместе с Ребой завести домашнего зверя. Реба вспомнила его и улыбнулась – не без сожаления.

Она сходила в комнату за остатками китайской еды из ресторана.

– Любишь креветки? – Она взяла одну за изогнутый хвостик.

Собака села и склонила голову набок.

– Хороший мальчик. – Реба бросила креветку через невысокую оградку, разделявшую балконы. Пес поймал креветку в воздухе.

Реба кинула в рот другую.

– Знаешь, – проговорила она с набитым ртом, – я недавно из твоей глуши. Бывал когда-нибудь в Чиуауа?

Тут до нее дошло, что она болтает с собакой, и она перегнулась через перила посмотреть, не смеются ли над ней соседи снизу. Свет не горел, дверь заперта. Песик встал на задние лапы и скрестил передние. Ага, воспитанный.

– Отлично! – Реба бросила ему еще креветку, и пес живо ее слопал. – Имя-то есть? – Бирки на ошейнике не обнаружилось. – Ну и ладно. А кличка? – Она взяла еще креветку. Пес не был похож на Рекса или Бродягу. Он снова встал на задние лапы, стуча хвостиком-карандашиком по дощатому полу. – Еще будешь? Вот креветка.

Он восторженно заскреб лапами, словно золото искал.

– Ха, так и запишем. Что скажешь, Креветка? – Имя вышло подходящее. Она кинула ему креветочный хвостик и слизала с пальцев соус.

Корабль снова прогудел, входя в док, но звук отозвался уже слабей. Матроса на палубе не было.

– Любишь крепели? – спросила Реба. – Это такие пончики. Некоторые говорят, что они похожи на churros. Может, как-нибудь нам приготовлю.

Креветка облизнулся и вывалил язык в широкой собачьей улыбке.


– Original Message – От: deedee.adams@gmail.com

Дата: 14 апреля 2008 17:43

Кому: reba.adams@hotmail.com

Тема: Re: Здесь дождь… ОПЯТЬ


Реба,

Перейти на страницу:

Все книги серии Vintage Story

Тигры в красном
Тигры в красном

Дебютный роман прапраправнучки великого писателя, американского классика Германа Мелвилла, сравнивают с романом другого классика — с «Великим Гэтсби» Ф. С. Фицджеральда. Остров в Атлантике, чудесное дачное место с летними домиками, теннисом и коктейлями на лужайках. Красивые и надломленные люди на фоне прекрасного пейзажа, плывущего в дымке. Кузины Ник и Хелена связаны с детства, старый дом Тайгер-хаус, где они всегда проводили лето, для них — символ счастья. Но детство ушло, как и счастье. Только-только закончилась война, забравшая возлюбленного Хелен и что-то сломавшая в отношениях Ник и ее жениха. Но молодые женщины верят, что все беды позади. И все же позолота их искусственного счастья скоро пойдет трещинами. Муж Хелены окажется не тем человеком, кем казался, а Хьюз вернулся с войны точно погасшим. Каждое лето Ник и Хелена проводят на Острове, в Тайгер-хаусе, пытаясь воссоздать то давнее ощущение счастья. Резкая и отчаянная Ник не понимает апатии, в которую все глубже погружается мягкая и нерешительная Хелена, связавшая свою жизнь со странным человеком из Голливуда. Обе они постоянно чувствуют, что смерть всегда рядом, что она лишь дала им передышку. За фасадом идиллической дачной жизни спрятаны страхи, тайные желания и опасные чувства. «Тигры в красном» — это семейная драма и чувственный психологический роман с красивыми героями и удивительно теплой атмосферой. Лайза Клаусманн мозаикой выкладывает элегическую и тревожную историю, в которой над залитым солнцем Островом набухают грозовые тучи, и вскоре хрупкий рай окажется в самом центре шторма.

Лайза Клаусманн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Сандаловое дерево
Сандаловое дерево

1947 год. Эви с мужем и пятилетним сыном только что прибыла в индийскую деревню Масурлу. Ее мужу Мартину предстоит стать свидетелем исторического ухода британцев из Индии и раздела страны, а Эви — обустраивать новую жизнь в старинном колониальном бунгало и пытаться заделать трещины, образовавшиеся в их браке. Но с самого начала все идет совсем не так, как представляла себе Эви. Индия слишком экзотична, Мартин отдаляется все больше, и Эви целые дни проводит вместе с маленьким сыном Билли. Томясь от тоски, Эви наводит порядок в доме и неожиданно обнаруживает тайник, а в нем — связку писем. Заинтригованная Эви разбирает витиеватый викторианский почерк и вскоре оказывается во власти истории прежних обитательниц старого дома, двух юных англичанок, живших здесь почти в полной изоляции около ста лет назад. Похоже, здесь скрыта какая-то тайна. Эви пытается разгадать тайну, и чем глубже она погружается в чужое прошлое, тем лучше понимает собственное настоящее.В этом панорамном романе личные истории сплелись с трагическими событиями двадцатого века и века девятнадцатого.

Элли Ньюмарк

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Рука, что впервые держала мою
Рука, что впервые держала мою

Когда перед юной Лекси словно из ниоткуда возникает загадочный и легкомысленный Кент Иннес, она осознает, что больше не выдержит унылого существования в английской глуши. Для Лекси начинается новая жизнь в лондонском Сохо. На дворе 1950-е — годы перемен. Лекси мечтает о бурной, полной великих дел жизни, но поначалу ее ждет ужасная комнатенка и работа лифтерши в шикарном универмаге. Но вскоре все изменится…В жизни Элины, живущей на полвека позже Лекси, тоже все меняется. Художница Элина изо всех сил пытается совместить творчество с материнством, но все чаще на нее накатывает отчаяние…В памяти Теда то и дело всплывает женщина, красивая и такая добрая. Кто она и почему он ничего о ней не помнит?..Этот затягивающий роман о любви, материнстве, войне и тайнах детства непринужденно скользит во времени, перетекая из 1950-х в наши дни и обратно. Мэгги О'Фаррелл сплетает две истории, между которыми, казалось бы, нет ничего общего, и в финале они сливаются воедино, взрываясь настоящим катарсисом.Роман высочайшего литературного уровня, получивший в 2010 году премию Costa.

Мэгги О'Фаррелл , Мэгги О`Фаррелл

Исторические любовные романы / Проза / Современная проза
Дочь пекаря
Дочь пекаря

Германия, 1945 год. Дочь пекаря Элси Шмидт – совсем еще юная девушка, она мечтает о любви, о первом поцелуе – как в голливудском кино. Ее семья считает себя защищенной потому, что Элси нравится высокопоставленному нацисту. Но однажды в сочельник на пороге ее дома возникает еврейский мальчик. И с этого момента Элси прячет его в доме, сама не веря, что способна на такое посреди последних спазмов Второй мировой. Неопытная девушка совершает то, на что неспособны очень многие, – преодолевает ненависть и страх, а во время вселенского хаоса такое благородство особенно драгоценно.Шестьдесят лет спустя, в Техасе, молодая журналистка Реба Адамс ищет хорошую рождественскую историю для местного журнала. Поиски приводят ее в пекарню, к постаревшей Элси, и из первого неловкого разговора постепенно вырастает настоящая дружба. Трагическая история Элси поможет Ребе любить и доверять, а не бежать от себя.Сара Маккой написала роман о правде, о любви, о бесстрашии и внутренней честности – обо всем, на что люди идут на свой страх и риск, потому что иначе просто не могут.

Сара Маккой

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
О, юность моя!
О, юность моя!

Поэт Илья Сельвинский впервые выступает с крупным автобиографическим произведением. «О, юность моя!» — роман во многом автобиографический, речь в нем идет о событиях, относящихся к первым годам советской власти на юге России.Центральный герой романа — человек со сложным душевным миром, еще не вполне четко представляющий себе свое будущее и будущее своей страны. Его характер только еще складывается, формируется, причем в обстановке далеко не легкой и не простой. Но он — не один. Его окружает молодежь тех лет — молодежь маленького южного городка, бурлящего противоречиями, характерными для тех исторически сложных дней.Роман И. Сельвинского эмоционален, написан рукой настоящего художника, язык его поэтичен и ярок.

Илья Львович Сельвинский

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза