Дочь Первого Наместника

— Виен, — я посмотрела на него, но так и не нашла осуждения во взгляде. Но все же честно сказала: — Я помню, как встретила тебя в лесу. Не всё, лишь урывками. И… я знаю, чем это для тебя закончилось.

Виен взял меня за руки и снова притянул к себе. Я невольно покосилась на его запястье, прокушенное когда-то моим волком.

— Если ты думаешь, что я в чем-то виню тебя, то нет. Это не так. Но тогда это привело тебя в чувство. Если понадобится, я добровольно отдам тебе свою руку целиком, чтобы ты была в порядке. Ты поэтому решила сбежать?

Мы еще долго говорили о событиях последних дней и наших чувствах. Я наконец нашла в себе смелость рассказать о том, как попала в тот лес и что происходило до момента, когда заклятия магов Виларда наконец отключили моё сознание. Виен сказал, что Второй Магистр обещал использовать знания о моих чувствах и видениях в том лесу для изучения противодействия заклятиям. Он признался, что должен был спросить об этом раньше, но не решился заговорить, боясь тревожить меня болезненными воспоминаниями. А я понимала, что раньше не стала бы ни о чём говорить ему.

Позже мы вернулись в нашу комнату. Там я провела последующие дни до отъезда в столицу. Но больше не как пленница. Несмотря на то, что дом так же тщательно, как и раньше, охраняли, мне позволяли выходить. Со слов Второго Магистра, его вина, что он упустил момент, когда мне понадобилось больше свободы. Но Демьян считал, что тогда я сбежала бы раньше, и не известно, чем бы это закончилось.

Сам оборотень относился ко мне с братской заботой, и часто мне казалось, что он старается излишне усердно сделать мою жизнь комфортнее. Будто моя беременность волновала его так же сильно, как и нас с Виеном. Первое время меня это смущало. К тому же оказалось, что о ребенке Демьян узнал даже раньше меня. Что странно, Виен больше не злился на него за постоянное присутствие рядом, принимая его помощь, как должное.

Познакомилась я и с двумя другими оборотнями, что последовали с Виеном и Демьяном на моё спасение. Узнала и о погибших.

— Они погибли не только за тебя, — говорил Второй Магистр, когда я вновь впала в уныние, виня себя в их смерти. — Они сражались за право Фаргира существовать. Если бы планы Виларда сбылись, жертв было бы в разы больше.

Он был прав, но порой все равно возвращалась к мысли, что не пойди я за Ливией, не попадись в ловушку мага, всё было бы иначе.

О том, что жертв могло быть больше, считал и Аслан — раненный во время моего спасения человек без дара. Хотя я и думала, что должна сделать для него всё возможное ради искупления собственной вины, он лишь отмахивался — мол, всё это ради мира в Империи.

Перед самым отъездом в столицу удалось увидеть и Эрика Эверсона, который, по словам Виена, активно участвовал в поимке Виларда и очень помог расследованию. Ради дела даже раскрыл свой дар. Конечно, теперь ему придётся подчиниться правилам и навсегда отказаться от магии или от имени. Но обсуждать это с лордом я не могла — мы не на столько близки, чтобы он делился со мной своими планами. Однако Магистр сказал, что молодой лорд согласился надеть настоящее блокирующее кольцо и сохранить родовое имя, но, конечно, был намерен выторговать что-то в благодарность за его помощь.

В этот раз столица встретила меня иначе. По настоянию Второго Магистра и с уговоров Демьяна, заботившихся о моем состоянии и малыше, путь от владений Эверсонов я проделала в карете. Но в этот раз мне не нужно было таиться, и я с интересом разглядывала шумные улицы.

Во дворце нас встретили тепло. Я уже смогла принять то, что все обиды были навеяны заклятиями магов, и понимала, что близкие мне люди никогда не считали меня чудовищем, и всё же рядом с Альвианом и Меланией чувствовала неловкость. Принц в этот раз держался сдержанно, хотя улыбка его казалась искренней. Государственные дела и ответственность за Империю сделали его серьезнее. Пока он еще не стал Императором и лишь помогал отцу, но уже не казался беззаботным весельчаком, каким я видела его прежде.

Мелания тоже изменилась. Их с Альвианом ребенок родился совсем недавно, пока я приходила в себя после похищения магами. Материнство сделало её движения еще более плавными и изящными, хотя она и не утратила своего сходства со сказочной феей, какой мне она казалась, когда я только попала в поместье Эверсонов. Фигура приобрела еще более выдающиеся округлости, а взгляд будто стал мягче. Конечно, она сразу познакомила меня со своей дочерью. Малышке едва исполнился месяц, а она уже оглядывала окружающих внимательными глазами, так похожими на глаза отца, и с таким же озорством улыбалась.

Мелания всё-таки уговорила и Эмму встретиться со мной. Жизнь во дворце примирила мою родственницу с существованием одаренных. Однако прошлая недосказанность и время разлуки не прошли бесследно. Мы и раньше не были слишком близки, а сейчас оказалось совсем не о чем говорить. И все же перед уходом она улыбнулась и сказала:

— А я ведь тогда еще говорила, что ты выберешь Виена Онсура.