Дочь Петра Великого

Вскоре в это дело оказались втянуты уже несколько сот человек, и все они вели себя так, точно речь шла о каком-то карнавальном увеселении; от осторожности, проявлять которую так настоятельно рекомендовал французский посланник, от соблюдения тайны, что торжественно обещали они великой княжне, при проведении операции в целом и следа не осталось. Лесток, человек хотя смелый и предприимчивый, но такой же болтливый, легкомысленный и хвастливый, находил удовольствие в туманных намеках на предстоящие крупные перемены, которые вроде бы должны принести ему исключительные почести, другие заговорщики, галантные прожигатели жизни и просто пьяницы, поступали не намного лучше. На лбу заговора был написан провал.

Когда приближающаяся зима вновь собрала вместе всю палитру петербургского общества, в его ассамблеях уже открыто, как о чем-то само собой разумеющемся, чему никакая сила уже не в состоянии была воспрепятствовать, говорилось о революции, которая в скором времени должна была возвести на престол великую княжну. Каждый верил в наличие для этой цели широко разветвленного заговора, не верила в него только соправительница Анна Леопольдовна. Слишком часто прежде в ее окружении Елизавету без каких-либо на то оснований обвиняли в рискованных планах свержения, чтобы теперь, когда дело приняло действительно нешуточный оборот, она могла в это поверить. Даже дружеские отношения царевны с преображенскими гвардейцами были не в состоянии встревожить ее, поскольку она не забыла, что своего первого фаворита Елизавета выбрала именно из их рядов, да и всегда оставалась солдатам своего рода матерью.

Двадцатого ноября тысяча семьсот сорок первого года к великой княжне обратился солдат этого полка и в смиренной, но вместе с тем сердечной форме, свойственной простому русскому человеку, попросил ее стать крестной матерью его только что родившегося ребенка. Наделенная отзывчивым сердцем Елизавета, и при обычных обстоятельствах не отказавшаяся бы выступить в роли крестной, сейчас с радостной поспешностью ухватилась за счастливую возможность, столь удачно представившуюся ей, и дала отцу согласие при условии, что обряд крещения состоится не в церкви, а на казарменном дворе в присутствии солдат.

На следующее утро в отороченном горностаем одеянии из красного бархата, прекрасная как богиня, она в сопровождении придворной дамы подкатила к казарме, двор которой уже был заполнен солдатами и офицерами всех чинов. Приветственный возглас всеобщего ликования встретил княжну как только она выпрыгнула из саней. С благосклонной улыбкой прошествовала она между шеренгами гвардейцев, справляясь у одного о здоровье, с другим заговаривая о службе, третьего спрашивая о жене его, а еще следующих – довольны ли те офицерами и своим жалованьем.

Когда принесли солдатского ребенка, симпатичного мальчугана, она взяла его на руки и поцеловала. Солдаты образовали вокруг нее круг, и священник приступил к церемонии, во время которой великая княжна нашла удобный случай показать себя столь же верной дочерью родной церкви, сколь и большой подругой солдат.

По ее знаку младенец был помещен на барабан и на нем окрещен. Когда священнодействие было завершено, царевна еще раз высоко подняла ребенка и воскликнула:

– Господь благословляет тебя на то, чтобы ты стал бравым солдатом и верно служил царю и отечеству!

– Дай Бог, чтобы он послужил вам, Елизавета Петровна, – крикнул пожилой солдат с седыми усами, еще с Петром Великим участвовавший в сражении под Полтавой.

– Конечно, дай этого Бог, – поддержали его криками офицеры и солдаты.

– Ну, с Божьей помощью может статься такое, – совершенно забываясь от прилива эйфории, сказала Елизавета, – что сегодня еще кажется невозможным.

– Да здравствует Елизавета Петровна! – закричали солдаты.

В качестве подарка крестнику княжна положила в колыбельку солдатского младенца сверток с пятьюдесятью дукатами и затем в плотном окружении солдат, которые с воодушевлением целовали ей края одежды и ноги, села в сани.

Когда, махая на прощанье рукой, она уезжала оттуда, преображенские гвардейцы бросали в воздух шапки и кричали ей вслед:

– Да здравствует наша царица! Да здравствует Елизавета Петровна!

11 Сила слез