Дочь похитительницы снов

– Ариох! – вскричал я, попирая ногой тело Фритци. – Ариох!

По-прежнему обнаженный, с переломанными ребрами и обезображенным лицом, с ногой, которая едва ли была способна выдержать мой вес, с руками, слишком тонкими, чтоб удержать огромный двуручный меч, я, вероятно, походил на демона, явившегося воспаленному воображению какого-нибудь провинциального поэта или художника.

Я наклонился, снял с пояса Франци связку ключей, вышел из камеры и побрел по темному коридору, отпирая все двери, какие попадались мне по пути. Сопротивления не было, пока я не достиг комнаты охранников в дальнем конце коридора. Там развалились на стульях и попивали пивко штурмовики СА. Они вряд ли успели осознать, что произошло и кто их убивает; меч поражал их одного за другим, добавляя мне энергии. Я забыл о своих увечьях, о ранах и переломанных костях. Во мне бушевал ураган. Я выкрикивал имя Ариоха и в несколько секунд превратил комнату в мясницкую: куда ни посмотри, всюду валялись мертвые тела и отрубленные конечности.

Мое прежнее цивилизованное "я" изнемогло бы от отвращения, однако нацисты выбили из меня всю цивилизованность. Осталась только ненависть. Я стал кровожадным, алчущим мести чудовищем, которое никак не может насытиться смертями врагов.

Я не пытался бороться с этим чудовищем. Оно рвалось убивать. Я не возражал. По-моему, я смеялся во весь голос. По-моему, я звал Гейнора, вызывал его на поединок. Ведь у меня был меч, которого он так добивался. И это меч ждал его.

За моей спиной высыпали в коридор узники, сбитые с толку, не понимающие, что здесь творится. Я швырнул им ключи, которые подобрал в комнате охранников, а сам двинулся дальше. Когда я добрался до двора, выяснилось, что в лагере успели поднять тревогу. По территории бегали лучи прожекторов. Не обращая на них внимания, я заковылял к рядам бараков, где содержались менее «привилегированные» заключенные. Всех, кто норовил остановить или застрелить меня, я убивал на месте. Меч косил врагов, как серп жнет колосья, снес деревянные ворота вместе с колючей проволокой и охраной. Я подрубил стойку пулеметной вышки, и вышка обрушилась на проволоку, открыв заключенным дополнительный путь к спасению. А затем я уже очутился у бараков и стал сбивать с дверей замки и засовы.

Не знаю, скольких нацистов я убил, прежде чем открыл все до единой двери и выпустил узников, многие из которых шарахались от меня как от прокаженного. В замке по-прежнему светили прожекторы, началась стрельба, но при всем при том стреляли, похоже, наугад. Неожиданно на замковой стене возникла группа людей в полосатых робах и устремилась к прожектору. Миг – и лагерь погрузился во тьму, ибо прожекторы, начиная с первого, гасли один за другим. Мне послышался голос майора Гауслейтера, исполненный животного ужаса и потому хорошо различимый среди общей сумятицы.

Только Господь знает, что они все думали обо мне, обнаженном, с громадным мечом в искалеченной руке, с бледной кожей в пятнах крови, с рубиновыми глазами, сверкающими от вырвавшейся на волю ярости. А я – я продолжал выкрикивать чужое, но знакомое имя.

– Ариох! Ариох!

Какой бы демон мною ни овладел, он отнюдь не разделял моих убеждений относительно того, что жизнь любого человека священна. Неужто этот монстр, пробужденный гневом, таился во мне от рождения и лишь ожидал случая, чтобы выскользнуть из укрытия? Или причиной всему мой двойник, которого я поневоле стал отождествлять с черным мечом, насыщавшим меня и получавшим, казалось, безбожное удовлетворение от непрекращающегося кровопролития?

Застрекотали пулеметы, вокруг меня засвистели пули. Вместе с другими заключенными я побежал под защиту стен. Некоторые, обладавшие, очевидно, опытом уличных боев, торопливо собирали оружие у мертвых нацистов. Минуту-другую спустя они открыли ответный огонь и заставили замолчать по крайней мере один пулемет.

Освобожденные узники во мне не нуждались. Среди них нашлись вожаки, способные принимать мгновенные решения и вести людей за собой.

В лагере царил сущий бедлам. Я отправился обратно в замок и стал подниматься по лестнице наверх, выискивая комнату Гейнора.

Далеко я не ушел. На втором этаже мне вдруг бросилась в глаза знакомая изящная фигурка в охотничьем плаще с капюшоном. Та самая девушка, которая приходила ко мне с герром Элем! Загадочная Диана из моих сновидений! Как и прежде, глаза она прятала за дымчатыми стеклами очков. Зато капюшон откинут, светлые волосы рассыпались по плечам. Подобно мне, она была альбиносом.

– Не тратьте зря время, – бросила она мне. – Гейнор никуда не денется, а нам надо уходить, причем немедленно, иначе будет слишком поздно. В Заксенбурге стоит отряд штурмовиков, им уже наверняка сообщили, что в тюрьме начался бунт. Идите за мной. У нас машина.

Как она сумела пробраться в тюрьму? Это она принесла мне меч? Или все-таки мой двойник? Выходит, они заодно? Моя спасительница… Да, у Общества Белой Розы, судя по всему, большие возможности. Я подчинился. В конце концов, я обещал исполнять все поручения, которыми меня удостоят, и потому обязан был ее слушаться.