Дочь последнего дуэлянта

С этими словами принцесса встала с кресла и направилась к двери, а когда открыла ее, увидела служанку с подносом. Та принесла Изабель ужин. Служанка посторонилась, сделала реверанс и пропустила принцессу. Но Шарлотта успела сделать по коридору всего несколько шагов, как ее догнала Изабель.

– Простите меня за то, что доставила вам лишние хлопоты и, возможно, доставлю еще, попросив, чтобы завтра вы непременно взяли меня с собой, – сказала девушка.

Принцесса внимательно посмотрела на обращенное к ней юное лицо, оно было так напряжено, что со щек исчезли даже ямочки. Она ласково погладила Изабель по щеке и сказала:

– Решено. Мы едем вместе.

На следующий день, несмотря на непривычный холод, все окна на Королевской площади были открыты, и из каждого выглядывали люди. Исключение составляли окна особняка Роганов, за одним из которых стояла госпожа де Лонгвиль, и окна дома госпожи де Блеранкур, пригласившей к себе принцессу де Конде и Изабель. Герцог Энгиенский находился на площади, его окружали младший брат де Колиньи – Гаспар, Франсуа де Бутвиль и другие молодые дворяне. Дворяне окружали и герцога де Гиза. А разделяла их площадка, на которой должен был происходить поединок.

Когда дуэлянты вышли друг другу навстречу, госпожа де Конде воскликнула:

– Господи! Я и представить себе не могла, какой будет эта дуэль! Вы только взгляните на Колиньи. Он бледен, как мел, и, кажется, едва держится на ногах. У меня такое впечатление, что он напуган.

– Уверяю вас, он замерз! Посмотрите на его брата, он стоит рядом с герцогом Энгиенским как воплощение скорби. Морис де Колиньи известен как смельчак, и его репутация не нуждается в подтверждении.

– Но холод одинаков для всех.

– Вы правы, но все остальные в добром здравии, тогда как де Колиньи, судя по его состоянию, нездоров.

Изабель была совершенно права. Морис де Колиньи с трудом поднялся с постели, заболев воспалением легких. Нет сомнения, что Энгиен знал о его болезни, но враждебность двух противостоящих партий была такова, что просьба об отсрочке была бы истолкована в самую дурную сторону. Впрочем, точно так же, как и то, что последовало…

Шпаги скрестились. Было видно, что рука рыцаря Анны-Женевьевы нетверда, а ноги словно налиты свинцом, его шаг назад был медлительным и неуверенным. Его противник издевательски расхохотался.

– Боишься?! И прав! Я тебя щадить не собираюсь!

– Пошел… к черту!

Колиньи упал. Гиз все с тем же издевательским хохотом поставил ногу на шпагу Колиньи, которую юноша все-таки из рук не выпустил.

– Успокойся! Я не собираюсь тебя убивать, но обойдусь с тобой, как ты этого заслуживаешь, посмев поднять руку на меня, высокородного принца крови!

И, держа шпагу плашмя, де Гиз дважды ударил ею юношу.

– Ничтожество! – взвился Гаспар и рванулся вперед, готовый кинуться на оскорбителя, но Энгиен, Турвиль и Франсуа удержали юношу, повиснув на нем. Драма, однако, продолжалась…

В гневе и ярости от полученного оскорбления, Морис подобрал свою шпагу и попытался подняться на ноги, намереваясь броситься на де Гиза. Однако тот пронзил шпагой руку Колиньи, не дав ему встать, как раз в тот самый миг, когда д’Эстрад и де Бридье, серьезно раненные, тоже оказались поверженными на землю.

На ногах теперь стоял только герцог де Гиз. Он хладнокровно вытер лезвие своей шпаги и спрятал ее в ножны, в то время как с поля боя уносили его секунданта. Потом пожал плечами и пошел к своей карете.

Гаспара, наконец, освободили, взяв с него слово, что он оставит в покое принца Лотарингского. Он бросился к брату, лежавшему без сознания, и понес его к карете, которая подъехала, чтобы забрать раненых. В домах Королевской площади – красивых, розовых с белым – захлопнулись окна. Принцесса Шарлотта встала.

– Итак, все закончилось. Поедемте.

– Куда господин герцог повезет несчастного молодого человека? – спросила Изабель. – К себе в дом?

– В дом, где живет госпожа герцогиня? Вы смеетесь! К нам, я думаю.

– Да, скорее всего.

Принцесса выглядела такой озабоченной, что Изабель не сразу решилась задать вопрос, который напрашивался сам собой, но все же решилась.

– Мы не поедем сейчас в Пале-Рояль?

– Возможно, поедем позже. Я хочу сначала поговорить со своим сыном. Нельзя сказать, что эта дуэль принесла нам большую славу, но вина за нее лежит на нас.

Именно такие упреки и бросил в лицо принцессе ее супруг, когда, вернувшись домой, они вошли в гостиную с нимфами и увидели, как он в ярости меряет ее шагами, изрыгая устрашающие проклятия, разобрать которые было трудно. Обычно шумный особняк погрузился в мертвую тишину, все молча ходили на цыпочках в ожидании, когда минует буря.

– Вот и вы наконец! – встретил он жену, устремив взгляд на ее подбородок, потому что был ниже ее ростом. – Не сомневаюсь, что вы приехали оттуда и налюбовались вдосталь великолепным рыцарем, который защищал честь вашей дочери! Надеюсь, вы удовлетворены? Смеяться над нами будет весь Париж! Но скажите сначала, где ваша дочь?

– Наша дочь, я полагаю, у себя дома, – сообщила принцесса, отворачивая с легкой гримасой лицо, чтобы избежать зловонного дыхания мужа.