Дочь последнего дуэлянта

– Могу я надеяться, госпожа принцесса, получить от вас разрешение, которое даст мне возможность осмелиться посетить ваш дом в ближайшие дни? Мне бы очень хотелось…

– Прийти меня поприветствовать? Я прекрасно вас понимаю. А еще вам бы хотелось продолжить знакомство с моей юной родственницей, мадемуазель Изабель, не так ли? Не вижу в этом ничего предосудительного. А где произошла ваша первая встреча?

– В салоне госпожи де Рамбуйе…

– Ну конечно же! Как я могла забыть! А вы что скажете, Изабель?

Изабель внезапно просияла лучезарной улыбкой. Но тут же, в одну секунду, успела отметить, как нахмурился Людовик Энгиенский, когда тоже услышал просьбу своего молодого друга.

– Скажу, что с большим удовольствием увижу господина де Колиньи, – ответила Изабель.

– Вот и прекрасно. Возвращайтесь к вашему брату, маркиз, и не оставляйте нас без новостей о нем. В ближайшие дни мы его навестим.

Молодые люди и доктор вышли из гостиной, Изабель вышла вслед за ними, догадавшись по лицу принца Конде, что он будет продолжать изливать свой гнев, и решив, что непременно постоит за дверью и послушает. В самом деле, стоило ей закрыть створку, как она услышала:

– Вы не сошли с ума, поощряя этого молодого человека в его ухаживаниях за юной Изабель?

– Почему бы ему и не поухаживать за ней? Он хорош собой, у него великолепное имя, прекрасное состояние, и к тому же, если его несчастный брат умрет, то после смерти своего отца он унаследует титул герцога де Шатильона. А стало быть, мы будем гостями на свадьбе, счастливо скрепившей достойный союз.

– Вот, значит, как вы думаете? А думаете вы так, потому что не видите дальше своего носа! Вы с вашими подругами с утра до ночи полощете горло розовой водичкой в гостиной госпожи де Рамбуйе и считаете, что делаете дело! Ах, карта Страны Нежности! Ах, стихи! В которых ничего не разберешь толком! Ах, романы Скюдери! И черт знает что еще, а самых простых вещей вы не видите! А есть две очень простые причины, по которым этого союза нечего ждать! Во-первых, Изабель – католичка, а де Колиньи – гугенот, как и положено внуку великого де Колиньи, убитого в Варфоломеевскую ночь. А во-вторых, у нее нет приданого! Никогда старый маршал, который скуп до того, что готов блоху обрить, не попросит руки Изабель у нашей кузины де Бутвиль. А кузина никогда не потерпит в своей семье зятя-гугенота!

– Вы тоже были гугенотом, когда женились на мне.

– Вы прекрасно знаете, что меня вынудили принять католичество!

– И отлично! Юный Гаспар сделает то же самое. При условии, конечно, что Изабель его полюбит. Они будут великолепной парой!

– Великолепной парой! Не выдумывайте, пожалуйста!

Судя по звуку шагов принца, он направился к двери, и Изабель словно ветром отнесло к лестнице, по которой она в одно мгновенье взлетела вверх. И очень вовремя, в чем ее убедила хлопнувшая внизу дверь. Теперь предстояло обдумать услышанное. Изабель взглянула на камин – огонь там едва тлел. Она подкинула в него немного хвороста, три полена и, укутавшись шерстяной шалью, уселась в свое любимое кресло, поставив ноги на скамеечку и скрестив на груди руки. Ей предстояло всерьез обдумать услышанное.

Хотя она никогда не выставляла свою набожность напоказ, как это делала ее кузина де Лонгвиль, верила она глубоко и искренне и ни за что не отреклась бы от своей веры ни из-за любви, ни по принуждению. И, конечно, принц де Конде был прав, когда сказал, что ее мать никогда не отдаст ее за гугенота, каким бы очаровательным он ни был!

При этой мысли сердце Изабель защемило. Гаспар ей нравился. Гораздо больше, чем кто бы то ни было. Если, конечно, не говорить о ее кузене Людовике Энгиенском. Однако надо было разобраться и с чувствами к кузену. Спору нет, Изабель по-прежнему оставалась пленницей его первого незабываемого взгляда, но теперь в ее отношении к нему главной стала не нежность, а горечь и желание отплатить за обиду. Любовь, которая теплилась в уязвимом сердце расцветающей девушки, согревая его, была жестоко растоптана герцогиней де Лонгвиль. «Ширма»! Ее красота навлекла на нее это оскорбление, потому что оставить сияющую кроткой прелестью Марту дю Вижан можно было только ради очень красивой девушки. Иначе это было бы неправдоподобно!

Но, даже отдавая дань ее красоте, ей нанесли обиду. Изабель чувствовала себя униженной, ее сердце, ее чувства, как оказалось, ничего не значили, ими можно было играть только потому, что она была бесприданницей. И еще потому, что рядом не было крепкой мужской руки, которая вразумила бы любого неразумного. Франсуа будет ее защитником, но через несколько лет, а сейчас ему лучше ничего не знать. Как бы ни был юн ее брат, он, ни минуты не колеблясь, поднимет руку и провозгласит: «Отмщение!» Но Изабель не подвергнет опасности любимого брата. И потом, она не права, у нее есть надежная защита – ее гербы! Их достаточно, чтобы любого недоброжелателя поставить на колени и заставить просить прощения.