Дочь Революции (СИ)

— Что там? — кивнув на коричневую коробку в клешнях роботария, отрешённо спросил Элиот.

— Посылка от господина Евгения Ливерия, капитана теплохода «Каэльтина Дунария», — повторил по инструкции почтальон и шагнул ближе. — Пожалуйста, если вы Элиот Лайн, подтвердите личность при помощи паспорта. Мы просканируем его и, в случае совпадения с номером в базе данных, отдадим посылку вам.

— И что ему от меня понадобилось…

Продемонстрировав документ и расписавшись за получение посылки, Элиот тряхнул коробку. Оказалась та на удивление лёгкой. Озадачившись, парень поторопился к лестнице. Подъём осилил за несколько минут — к последней ступеньке лёгкие сжались до того болезненно, что парень, пытаясь отдышаться, глухой бранью проклинал себя за неосторожность.

— [Дурак], — проворчал он и глубоко вздохнул.

Потребовалось ещё несколько минут, чтобы прийти в себя. Затем, небрежно сунув коробку подмышку, Лайн достал ключи и отпер дверь.

— Я дома! — Домой вернулся Элиот к полудню. Нащупав в полутьме выключатель, включил свет. Непроизвольно замер, когда посмотрел на пустую студию и спальный уголок с ноутбуком. — А, ну да…

Каждый раз по возвращению в опустевшую квартиру Лайн замечал, что та и впрямь выглядела необжитой. Вещей — скупой минимализм, а прежний уют ушёл с потерей одного из жильцов. Мозг, впитавший в себя десятки фильмов и сериалов, отказывался принять, что такое возможно. Что Анастази действительно могла умереть. В конце концов, они вместе выбрались из Линейной… Разве её путь мог прерваться так скоро? Ответов на эти вопросы у Элиота не было. Как и веры, что сестра никогда не вернётся домой.

Оставив пакет с продуктами на кухонной тумбе, Элиот схватил нож и вместе с коробкой прошёл к рабочему столу. Включил настольную лампу. Данные адресата были написаны на карпейском — догадался об этом Лайн только по сочетанию своего имени с неизвестными словами, а вот об адресанте ничего не нашлось: ни обратного адреса, ни контактов. Пальцы крепче сжали рукоять ножа, и Лайн вскрыл коробку.

На её дне лежала маска.

Та самая, синие прожектора которой ознаменовали трагедию в Линейной. Белые пластинчатые сегменты — обгоревшие или вовсе отсутствующие — составляли собой новый вид накладки. Из-за внутренней стороны топорщились провода, а светодиодные линзы перегорели.

Элиот дрожащими руками взял маску и поднёс к самым глазам. В лёгких захрипело, и парень едва её не выронил, когда кашель вырвался наружу. Отложив посылку, бывший стагетский почитатель пошатнулся и рухнул на кровать. Приступ сокрушительной силы сжал лёгкие на пару минут. Под конец увлажнённое медовым секретом горло горело так, что речь даже в зачатке обжигала его.

— Это ошибка, — не своим голосом прохрипел Элиот и подорвался к посылке в надежде найти обратный адрес.

Но такового не было. Как и, впрочем, вещей, которые могли бы принадлежать Анастази. Ни в скомканных газетных листах, призванных обеспечить целостность посылки, ни под ними.

А меж тем маска, оставшаяся на столе, словно со злобной ухмылкой смотрела на потерянного парня. Из пепла вмиг восстал образ поражённой элегией Линейной — умершего города, который удалось покинуть лишь телом. В ушах зазвучала воздушная тревога, а с потолка, казалось, начали падать частицы субстрата. Засбоило электричество. Пахнуло смертельным холодом. Вспыхнула льдом перевязанная ладонь.

Из-под бинта пробивалось что-то чёрное, плотное. Вздрогнув, Элиот размотал его. Рана от эголетсо открылась: края её почернели, а из вскрывшихся рубцов сочились элегические споры. Сама рука меж тем расползалась в трупных пятнах, практически лишалась подвижности. Парень слабо вскрикнул. Попятился. Запнулся о подножье кровати и упал на пол.

— Ты думал, — шепнул позади женский голос, — тебя оставят одного?

— Зи?.. — Элиот испуганно обернулся.

Никого рядом не было.

Сразу после этого всё прекратилось. Заглохла сирена. Шрам на ладони принял обычный вид, и никаких пятен. Даже электричество вернулось. Только холод никуда не исчез. С каждой минутой, проведённой на земле, его становилось больше. Элиот потрясённо посмотрел по сторонам. Не в силах подняться, он прислонился к стене и прикрыл глаза. Сердце, как и голова, гудело. Паника сменилась недопониманием: парень не знал, что это было, но именно в тот момент понял, что всё изменилось. Бесповоротно.

Элиот, который по всем прогнозам должен был умереть раньше сестры, пережил её. Это казалось настолько неправильным и нереальным, что из тупой надежды парень схватил с прикроватной тумбочки близняшки забытую ею заколку. Меж её металлических зубьев серебрились застрявшие волоски — этого было достаточно для формирования андеры.

Но свет мерцал и прежде. Холодно было всегда. Ничего, в сущности, не менялось. Не произошло.

Dajomiss M.Z. [3.22, в 16:45]: Связаться с Ливерием пока не могу, но ты прав — от Анастази ничего не должно было остаться. Её сожгли, так как «Панацея» превратила труп в переносной очаг Воздействия.