Дочь Революции (СИ)

— Хорошо. Нам известно, что позавчера вы виделись — тогда же её видели в последний раз. Может, тебе известно, куда она пошла?

— Нет, — ровно ответил тот. Марианна недоверчиво прищурилась, но смолчала. — Она мне ничего не говорила. Более того… вопросов веры мы тоже никогда не касались.

— В том, что ты безразличен к интересам своих партнёрш, я никогда не сомневалась, — пробормотала Монтгомери и кашлянула, когда посетитель собрался возмутиться. — Но это не меняет того, что твои показания, учитывая, кхм, характер ваших отношений, могут очень…

— Позавчера, — перебил Залерт, — мы расстались. Я без понятия, куда она делась. Спрашивайте её сестру.

— Уже, — сердито отозвалась Марианна, — но она тоже ничего не знает. Судя по камерам видеонаблюдения, вы встретились с Авророй сразу после митинга. Я права?

— Может быть, — Залерт был безразличен. Он украдкой поглядывал на табличку рядом с дверью — предупреждающую о запрете курения в стенах мурмурация — и закурил. Марианна скривилась, но сдержала неодобрительный возглас. — Я обычно не спрашивал, откуда она и почему опоздала — такие вопросы бесили её.

Призадумавшись, хранительница нерешительно спросила:

— Она тебе когда-нибудь говорил о «Кате-Эр»?

— О лжепророчестве? — скептически уточнил Дмитрий и, стряхнув пепел, вновь затянулся. Табак неприятной горечью осел на языке. — Нет, не припомню такого. Джестерхейла нам хватило в Академии, так что… Извини.

Монтгомери устало вздохнула и, поднявшись из-за стола, подошла к окну. С высоты второго этажа открывался вид на Дунари и пятнадцатый причал.

— Мы подозреваем твою… возлюбленную в связях с ABICO, — нехотя поделилась хранительница. Услышав это, Залерт приподнялся. — Прямых доказательств у нас нет, но… Кхм, к нам поступила информация, что у неё оригинал рукописи, «Кате-Эр». Учитывая, что произошло с рекой, мы можем предположить, что она стала катализатором… всего этого.

— Оригинал рукописи… — мрачно повторил мужчина. — Я тебя понял. К сожалению, мне об этом ничего не известно. Ничем не могу помочь.

— Я говорила, что эта девица — тебе не пара, — раздосадовано упрекнула его каэльтина, собирая рассмотренные бумаги в стопку. После в приказном тоне кинула: — Можешь идти.

Отношения между ними с самого начала были сложными. Познакомились красморовцы в стенах ВАД, когда Залерт был уже на последнем курсе, а Марианна абитуриенткой переступала её порог. Градемин Дмитрий покинул не сразу, и его, как образцового выпускника, назначили наставником каэльтины. Флирт, недомолвки, а после — секс и сцены ревности. В их паре Дмитрий никогда не считался равным партнёром: мезальянс со всеми его недостатками. Ни один из участников не видел совместного будущего, но встречи то и дело возобновлялись. Впрочем, если Залерт ещё порывался жить дальше, то Марианна неизменно возвращалась к прошлому.

— До встречи, Мари, — попрощался с хранительницей он.

В приёмной мурмурация царил настоящий хаос. Охотники едва успевали принимать заявления: события минувшего дня окрасили Градемин красным. Одним митингом не обошлось — украдкой Залерт услышал о возросшем уровне насилия в столице. Заметил встревоженных сограждан и черноволосую девушку, просящую забрать у неё некую рукопись. Местные служащие от неё только отмахивались.

Столичное мурмурационное отделение находилось неподалёку от городского пляжа, названного в честь архипелага — Коройск-кер-Абико, расположенного в пяти километрах от берега. Там располагался природный заповедник с редкими животными и растениями. Посещать его людям было запрещено. Выйдя на улицу, Залерт задумчиво посмотрел сначала на пустой пляж, а потом и на тающий в тумане архипелаг. Тревога подкрадывалась неспешно.

Эпизод четвёртый

Карпейское Каэльтство: Градемин (Староград)

Фнакверех 4-27

2-15/995

Выходной подходил к концу, а избавиться от рукописи Нина так и не смогла. В бюро находок брошюру не приняли из-за крови, а в мурмурации отказались даже от заявления — вечером посыльная обессиленно опустилась на скамейку в новоградском парке, в нескольких кварталах от Чековки. С детской площадки доносились визги и смех — резвящиеся на ней дети играли в салки. Они беззаботно скакали по горке да гимнастическому комплексу в виде корабля, не замечая, что свежий слой краски выцветал и крошился, а новизна стремительно порастала ржавчиной.

Нина вновь осматривала пакет. Посмотрела на обложку. Потрёпанную, бежевую. В этот раз посыльную не остановили карпейские литеры, и она, неохотно раскрыв, перелистала рукопись. Это ничего не изменило: содержимое для Нины осталось таким же непонятным, как и прежде. Возможно, будь у неё карпейская раскладка на клавиатуре, она бы и смогла атрибутировать текст через интернет…

Неожиданно из конца рукописи выпал клочок бумаги. Записка, составленная на нова эспере. Неслабо удивившись, Нина прочитала её:

— «Аври, я снял нам квартиру на Фнакверех 4-27»… — Прежде чем осмыслить прочитанное, Нина по привычке обратилась к встроенному в протофон навигатору. — Это же в Старограде, так?

Действительно, Фнакверех — это набережная с одноимённой улицей в Старограде.