Дочь Революции (СИ)

Запись синтетического голоса повторялась каждые пятнадцать минут, и эхо практически не покидало изолированные от мира залы Доннагартен. Зона прибытия, отделённая от остального корпуса шумопоглощающими стеклопакетами, казалась пустой. Людей в ней не было точно — только мешки, пронумерованные от единицы до сотни. К каждому из них были приклеены наклейки, предупреждающие о высоком уровне элегического поражения.

Завершалась высадка с рейса Камнеград — Градемин. Особый бронированный состав стоял на самых дальних путях: к одному из вагонов подсоединили рукав, по которому перемещались прибывшие в карпейскую столицу служащие. Пассажиры переходили в пристройку, закрытую для посещения гражданским.

Хелена Хольт, равнодушно взирая на затянутые в полиэтилен фигуры, всеми фибрами чувствовала, как в столицу просачивались первые ростки Воздействия. Элегия пока ещё нерешительно прощупывала почву для того, чтобы пустить здесь корни и открыть новый очаг.

Чистый мрамор сверкал под ногами ундины, а зеркальные панели на многочисленных стенах фиксировали каждое её движение. Лампы светили тускло и неохотно. На пути Хелене через каждые пять метров встречались информационные табло с данными о погоде и текущей экологической ситуации. Иногда они сбоили, и рябь проходила по насыщенным яркостью экранам.

Город только просыпался, когда с вокзала отправились первые челноки с рефрижераторными вагонами. Ундина в это время проходила таможенный контроль. Жизнь снаружи, даже несмотря на ранний час, закипала быстро: на улицах появились толпы людей, а перед ВАД группками скучковались студенты в ожидании первой пары, и ничего, кроме отправленных из Градемина останков, не намекало о том, что скоро привычный уклад жизни пойдёт под откос.

Миновав оживлённые ряды, Хелена спустилась в катакомбы. Задолго до входа в Санкторий она узрела произошедшие с подземельем метаморфозы: тлетворное Воздействие исказило каменные стены. Влага превратилась в слизь, а меж плит проросли органические ткани неустановленной природы. Они обвивали скелеты многочисленных узников, что обрели здесь своё последнее пристанище. С каждым днём нечто похожее на плоть всё больше покрывало кости, и те, словно ожидая скорого воскресения, дрожали. Останки распространяли кислый дух гнилости, однако мухи с опарышами оставались равнодушными к нему.

Всех участниц ордены мобилизовали. Сформировали десятки командировочных групп, и в сопровождении ундин вестницы с гардами отправлялись к разбросанным по всей стране погребальным кострам. Позиции занимали и карпейские гарпии — для полноценного полёта их костюмы не подходили, потому патрули организовывались преимущественно на крышах, а одну группу вовсе заслали в северо-карпейские горы.

Остановившись, Хелена проводила каждую из сестёр взглядом, осенив при этом путь литерой Зокхы, Отца Благоденствия, — символом, изображаемым в виде четырёхконечного многоугольника.

Мысленно простившись со своими многоликими сёстрами и их слугами, ундина направилась в атер. Предвестница, как и в иные часы бодрствования, поддерживала жертвенный огонь. Помогали ей в этом послушницы — пара молоденьких девушек, что в скором времени должны были принять вестнический сан. Однако юницы покинули атер, стоило Хольт выйти на обозреваемый участок.

— Огонь угасает… — нагнетала предвестница, невесомо касаясь стынущих углей. Пламя едва облизывало останки немёртвых: пальцы отрубленной руки ревенанта слабо подёргивались. — Грядёт нечто страшное, и костры не спасут нас.

Хольт зачарованно вслушивалась в треск пламени и видела подтверждение словам Верховной Жрицы в гаснущем свете.

— Госпожа Вайс, — с формальной вежливостью обратилась к ней Хелена и, склонив голову, преклонила колено, — я, ундина Хольт, вернулась из Тардиградска.

— Рада вас видеть, госпожа Хольт, — со всем доступным ей почтением отозвалась тихоходка, как бы возвращаясь к реальности, и опустила на подчинённую взгляд. — Как там сейчас?

— Каира Леоне всё ещё существует, госпожа, так что речи о сближении не может идти, — ответила Хелена, а после сухо доложила о вылазке в Грустину и столкновении «Астарты» с Живамиж. Закончила следующим образом: — Деми всё ещё там, где-то в Сибири — Красмор наблюдает за ней дистанционно.

— Несомненно, появление «Снегирей» сбивает с толку… Только боюсь, что это не единственное, что должно вызывать у нас беспокойства. Сёстры сострадания сообщили мне, что в Градемин доставили мощи Матери Жизни. Координатор Ланц — полагаю, вы с ним знакомы — запросил их для выправления демографической ситуации в регионе.

— В этом была необходимость?

— Здесь у меня нет оснований не доверять статистике Красмор. Проблема… Верно, она есть, — сквозь зубы признала Вейлон Вайс, — но одобрить избранное решение — выше моих сил. Мощи Матери Жизни воистину творят чудеса: восстановление репродуктивного здоровья, повышение рождаемости, но не только этим ограничивается их Воздействие, и назвать его полностью благоприятным у меня язык не повернётся.