Дочь Революции (СИ)

Панике никто не поддался. Девушке оперативно оказали первую помощь — найти того, кто принимал непозволительную в стенах Санктория силу, не удалось даже при просмотре материалов с камер наблюдения. Дело так и осталось нераскрытым, а Лизаветту первым самолётом отправили подальше от Западной Сибири. Как и всякого, кто пал её жертвой.

— Господин, — за гвалтом послышался вкрадчивый голос обходчика. Пожилого мужчины, что служил здесь с момента основания Санктория самой Каирой Леоне, — что прикажете делать с двигателем?

— Уничтожить, — принял решение Михаил и обосновал вслух — скорее, для самого себя, так как обходчика рядом уже не было: — Его содержание, как и перевозка, слишком опасны… Он выделяет слишком много элегии, слишком…

Эпизод второй

Российская Империя: Тардиградск

Чернозорьский Санкторий им. Каиры Леоне

2-17/995

Падение «Астарты» изменило Санкторий навсегда. В декабре 994-го года было урезано финансирование программы АДАМ — многочисленные ресурсы и вложения перенаправили на разработку титанов третьего поколения, которое прогнозировалось беспилотным. Планировалось, что управление будет осуществляться не искусственным интеллектом, но дистанционно. В связи с этим новых пилотов на объекте не появлялось, и отныне тардиградские ангары полнились бесхозными титанами. Без эксплуатации большинство моделей второго поколения стремительно приходили в негодность, и вблизи раздавались горький запах химикатов и отторгаемого демиургическими костями топлива.

По независимым от финансов причин сократилась и общая численность штаба. Многих сибирских оперативников отозвали из региона; в Санктории остались преимущественно учёные и исследователи Нулевой Высоты. За исключением роботариев, ныне на территории Тардиградска находились полторы сотни человек. О том, что прежде здесь было многолюдно, напоминали только мультиязычные указатели.

Местоположение Живамиж по-прежнему отслеживалось со спутников — ныне деми находилась на Каменной косе, близ базы «Асператус».

Воистину, как и всякий военный объект этих годов, Тардиградск переживает не лучшие времена.

Пилар Кастин остановилась у мемориальной таблички, посвящённой выжившим участникам «Астарты». Прогнозистка поморщилась, когда привычно прочитала список имён и не нашла в нём единственного искомого. Константина Вайната, пилота АДАМ второго поколения под кодовым названием «РК», так и не нашли. Впрочем, напоминала себе Пилар, его даже не искали. Благодаря литерам она знала наверняка, что Вайнат мёртв.

И здесь её больше ничего не держало.

Официально контракт, предписывающий прогнозистке необходимость пребывания в городе, закончился в начале 995-го года, а все знакомые, с кем сложились приятельские отношения, оставили службу в северных регионах страны. Неофициально — она теперь стала частью поселения, и пережитая утрата неведомым образом препятствовала отбытию.

В руках Кастин держала папку с документами и билетами. Многие из них уже были непригодны к использованию: где краска поплыла, а где — время ушло. Пилар давно могла покинуть Тардиградск, но каждый раз вертолёты улетали без неё.

Перед тем, как оставить монумент, мойра поставила на мраморную ступеньку перед ним свечу с вырезанным в воске именем пилота. Установив её среди прочих, подожгла. Воздух наполнился фиалковой отдушкой.

После Кастин вышла на улицу. Снаружи было пусто, темно. Вдоль главной дороги вереницей тянулись жилые дома: по два этажа кирпичной застройки — большинство окон оголодавшей тьмой взирали на глухие проспекты.

Кастин прошла меньше километра, когда из-за темени выплыла городская площадь. Названия у неё не было: в отличие от Санктория, снаружи все таблички и указатели давно полиняли и выцвели, а карты были до того просты и схематичны, что на месте безымянной площади то и дело мерещилась либо пирамида, либо склеп. Не памятник, но погребальный костёр возвышался на ней. Высота его достигала крыши соседних домов, а диаметр превышал десятку метров. Дым его покрывал улицы военного городка. Лежащий вокруг снег давно потерял белизну из-за вездесущей копоти. Всполохи сизых искр сливались с киноварийскими огнями.

Перед костром стоял Михаил. Впервые за всё время в Сибири Кастин увидела его в гражданской одежде. Лицо его белело болезнью, а под глазами синели мешки. Лишь по наитию Пилар признала в этом измученном человеке координатора Тардиградска. Прогнозистка безмолвно встала рядом с ним и также безучастно посмотрела на огонь.

— Сегодня мне пришло сообщение от сестры, — нарушил тишину Михаил, и вместе со словами из его рта вышли облака пара. — В Градемине волнения, и она боится, что скоро это коснётся семьи.

— «Кате-Эр»?

— Скорее всего, — подтвердил координатор и, нахмурившись, закурил. Сделал он это неумело: так, будто до этого только со стороны видел сигареты. — Знаешь, я никогда не понимал политику. Мой отец дал людям то, что они просили — независимость от России, а теперь они хотят вернуться к тому, что их к этой зависимости привело. Мне больно от того, сколько людей ненавидит мой род.