Дочь Шидзуко

— Ты вовсе не обязана читать адресованные тебе письма при мне или показывать их мне.

— Конечно, нет. Тем более, что тетя Айя запечатала конверт и написала на нем мое имя.

— Разумеется, но не надо вспыхивать по пустякам.

Юки промолчала.

— Думаю, это письмо тебя обрадует, — продолжал отец. — Твоя тетя сообщила мне, что выходит замуж. Если хочешь, поезжай на ее свадьбу.

Юки молчала: ее удивил мягкий тон отца.

— Я знаю, ты сердишься на меня за то, что я не отпустил тебя на свадьбу дяди.

Юки снова промолчала: что тут сказать?

— Дело в том, что я ничем твоему дяде не обязан. Он для меня почти чужой человек. Тетя Айя — другое дело. Ты жила у нее целый год, она заботилась о тебе, и я перед ней в долгу. Я просто обязан отпустить тебя на ее свадьбу. Таким образом, я как бы ничего больше не буду ей должен. Понимаешь меня?

— Ход твоей мысли поняла, но логика, на мой взгляд, странная.

Отец покачал головой.

— Ладно, я могу идти к себе?

— Конечно. Свадьба будет в феврале, в доме ее родителей. Опять поедешь к бабушке и дедушке. Останешься у них с ночевкой — далеко все-таки.

В дверях Юки обернулась и спросила: — Если я тебя правильно поняла, мне не следует тебя благодарить за то, что ты меня отпускаешь на свадьбу? Ведь ты делаешь эту любезность не мне, а моей тете. Не дожидаясь ответа, она вышла. Из своей комнаты Юки услышала шаги отца внизу: вот он заглянул в гостиную, затем отправился на кухню. Вскоре послышались голоса: мачеха истерично вопила, отец что-то мямлил. Слов Юки не разобрала, но, судя по всему, скандал разгорелся из-за нее: отцу должно быть, достается за то, что он отпускает дочь на свадьбу, и за то, что он не узнал, о чем пишет ей тетка. Голоса стихли, Юки вскрыла конверт и развернула голубой листок.

«Дорогая Юки, — писала черной тушью тетя, — надеюсь, у тебя все хорошо. Каждый месяц я с нетерпением ожидаю твоего очередного письма. Не отвечаю на твои письма потому, что, как мне кажется, это не понравится твоему отцу. А вдобавок к этому письму я написала отдельно и ему. Надеюсь, на этот раз он позволит нам увидеться. В феврале я выхожу замуж за господина Кимуру. Думаю, ты его помнишь. Мы оба хотим, чтобы ты приехала на нашу свадьбу, — мы будем праздновать ее у твоих дедушки и бабушки, потому что, если бы не ты, мы никогда бы не встретились с господином Кимурой! Именно ты свела нас в тот день, когда господин Кимура, узнав о смерти твоей мамы, пришел ко мне: он хотел видеть тебя. С тех пор мы встречались с ним раз в месяц, когда он приезжал в Токио навестить дочь. А вот теперь мы решили пожениться. После свадьбы я перееду к нему, в Кобе. Очень хочу тебя видеть. Дедушка и бабушка тоже по тебе соскучились. Надеюсь, папа тебя отпустит. Очень хочется увидеться и поговорить с глазу на глаз. Я бы многое тебе рассказала. Желаю тебе всего наилучшего, твоя тетя Айя.»

Юки перечитала письмо, вложила его обратно в конверт и спрятала в письменный стол. Ящик, как всегда, заперла. Она сидела, глядя на сгущающиеся за окном сумерки. Господин Кимура, — даже не верится. Они считают, что все произошло благодаря мне. Надо же!

Первый раз Юки увидела господина Ки- муру в начале июня, в конце первого учебного семестра, — тогда ей было десять лет. В субботу ее мать пошла на встречу бывших одноклассников по начальной школе, Юки вторую половину дня провела в доме у соседей, в семействе Ширакава. Уже темнело, она сидела на кухне у соседей и, услышав, как около ее дома затормозил автомобиль, выбежала на улицу. С удивлением, Юки увидела не лаково-черное такси, на котором, могла вернуться мать, а белую малолитражку. За рулем сидел какой-то мужчина, а мать рядом с ним, в белом платье и сиреневом шарфе. Фары были потушены, но мотор работал. Мать и ее спутник оживленно беседовали.

Юки подошла к автомобилю и постучала в окно. Мать, увидев ее, улыбнулась, мужчина заглушил двигатель, и они вышли из машины.

— Как прошла ваша встреча? — спросила Юки, взяв маму за руку.

— От души повеселились! Юки, познакомься — это мой старый друг, господин Кимура. Мы вместе учились в школе. Он любезно подвез меня домой.

Господин Кимура протянул руку.

— Привет! — сказал он, когда они обменивались рукопожатием. — Очень рад с тобой познакомиться, — улыбнувшись, он пристально всмотрелся в лицо Юки.

Она улыбнулась в ответ.

— Ну, а как ты провела время? — поинтересовалась мать.

— Так себе, — пожала плечами Юки. — Госпожа Ширакава стала перед моим носом менять пеленки своему малышу. Я застеснялась и убежала в другую комнату.

— С тобой не соскучишься! — засмеялась мать. — Ты обедала?

— Нет. Сказала им, что у меня нет аппетита.

— Почему?

— Госпожа Ширакава сварила суп с устрицами, а я подумала: вдруг она побросала их в кастрюлю еще живыми. Она говорила, что вымачивала их в воде целый день, чтобы они выплюнули весь песок, который съели до того, как их поймали.

— И ты решила увильнуть от обеда? Не очень-то вежливо.

— Почему? Я не стала бы есть живых устриц ни в чьем доме, а госпожа Ширакава здесь не при чем. Я не думала ей грубить. Она хорошая, добрая.