Дочь шторма, невеста огня

Чужой взгляд следовал за ней неотступно. Тьма, всегда надежная и верная избраннице Госпожи, предавала раз за разом. Враг затаился в самой гуще теней, следил за ней жадными глазами. Выжидал. Киара была испугана и разозлена, и растеряна тоже. Как бороться с тенью, если ты сама рождена из тени, если ты ею поцелована, благословлена?

Как бороться с тенью, когда ты сама – тоже тень?

Тьма обрела очертания. Непривычно ласковая и прилипчивая, как оголодавшая псина, она тянулась к Киаре ледяными пальцами, сияла жуткими алыми глазами, шелестела многоголосым полушепотом:

«Госпожа… дай нам силу, госпожа!»

Хватка чужих рук становилась осязаемой, холодные пальцы теплели, а саму Киару сковывала незримая корка льда. Она дернулась, пытаясь вырваться, и… проснулась.

«Охренеть. – Не без усилия Киара подняла руку, чтобы утереть лоб – сухой, как ни странно. – И что это было?»

То, что с ней творилось несколько часов назад, больше всего походило на откат от сильного темного проклятия: дурнота, слабость, могильный холод. Сейчас, слава богам, было просто зябко, хотя это вообще за гранью реальности, когда рядом спит горячий как печка боевик. Как тот умудрился безмятежно уснуть в обнимку с мертвецки холодной некроманткой – тоже хороший вопрос.

«Хороший вопрос – это что он вообще позабыл у меня в кровати, – подумала Киара. Сама мысль о постороннем мужике в ее спальне, куда высочайше дозволено входить лишь господину Энобусу и Зейре, причиняла жуткий дискомфорт. – А, ну да. Ты, дурында, возжелала большую грелку».

Чтобы согреться, можно было усилить кровоток, что она сейчас и сделала. Однако в том состоянии, в котором Марк нашел ее, легче легкого было вскипятить себе кровь или сотворить еще что-нибудь не слишком полезное для здоровья. Также можно было позвать Зейру – ей не внове обязанности большой грелки. Но та уже наверняка где-то в районе Золотых Ворот, выносит мозги бедолаге Шадару херг Ларту.

Киара вздохнула, небрежным взмахом руки зажгла висящий над кроватью ночник, неохотно села на кровати. Бусик, устроивший гнездование в ее волосах, недовольно перевернулся на спину и растянулся на полторы подушки. Его пушистый хвост мазнул Марка по щеке; тот поморщился, но просыпаться пока не надумал.

«Я об этом точно пожалею, – флегматично подумала Киара, раздирая пальцами спутанные кудри и созерцая спящего в ее постели боевика (боги, звучит кошмарно, хоть с крыши прыгай). – Хотя нет, уже жалею, – поправилась она. – А, да кого я обманываю?..»

Во сне Эйнтхартен жестоко и беспощадно выглядел на свои двадцать пять, не больше и – слава богам! – не меньше. Не спасали дело ни размах плеч, ни мужественные черты лица, ни даже трехдневная щетина. К такому и приставать-то стремно, тянет скорее обнять да накормить. (А потом уже и приставать можно… С чистой, так сказать, совестью!)

«И что меня вообще заклинило? – недовольно подумала Киара, мимоходом уложив ладонь на лоб Марку – нечеловечески горячий, вот же!.. – и тщетно пытаясь пригладить непослушные черные вихры. – Знаю ведь, что с боёвкой путаться – только нервы мотать…»

Когда ее пальцы сами собой скользнули за воротник его рубашки, на запястье легла чужая ладонь, горячая и сильная, довольно ощутимо сжав. Кожу тут же закололо от множества маленьких искр – интересная реакция, ничего не скажешь. И необычная – к двадцати пяти годам самые безнадежные маги выучиваются сдерживать спонтанные всплески силы.

– Киара? – хриплым ото сна голосом поинтересовался Марк, явно удивленный ее присутствием и обстановкой. Не дожидаясь ответа, он протянул к ее лицу свободную ладонь. Коснулся пальцами лба, скул и напоследок легонько погладил по губам. И, кажется, облегченно выдохнул, прежде чем тоже сесть в постели и с явным подозрением во взгляде выдать: – Как рядом с ледышкой спал. Что с тобой было?

– Откат, должно быть, – наспех соврала Киара. Или не соврала, тут уж разобраться надо. – У некромантов так бывает: темная магия для организма не слишком полезна, а уж в таких количествах… В общем, поменьше надо резерв выжимать до полного истощения. Вот.

«Вроде бы складно вышло», – решила она, машинально поправив ворот мятой рубашки, съехавшей на плечо. Собственная почти раздетость вдруг вызвала нечто сродни смущению, тем более что Марк явно не оставил без внимания эту самую раздетость. А ведь, казалось бы, смущение и некромант друг от друга далеки, как Западный Предел от Шафрийского Халифата.

Он неотрывно следил за ее нервными движениями, затем потянулся к ее плечу, выше поднимая пресловутую рубашку.

– Эта тоже от Фалько? – хмыкнул он, хотя Киара могла поклясться, что ответа на этот вопрос ему знать не хочется.