Дочь смотрителя маяка

Карин с детства обожала эти стихи. Лето они проводили с семьей на яхте, по вечерам они в трюме обсуждали, куда поплывут на следующий день. Ей давно пора было идти спать, но, видя живой интерес девочки к мореплаванию, родители разрешали ей задержаться. Папа знал все про историю Богуслена, и острова на карте оживали, когда он о них рассказывал. Яхта родителей была больше похожа на рыбацкую лодку, чем на яхту. Когда-то не ней и правда ловили рыбу, и у рыбаков она с ее красными парусами и традиционным дизайном – вызывала больше уважения, чем туристические пластиковые лодки.

Папа всегда болтал с рыбаками, а Карин слушала, пытаясь понять местный диалект, одновременно собирая ракушки и камушки. Лучшие ракушки попадались, когда рыбаки чистили сети. Карин улыбнулась своим воспоминаниям. Дядя Оке с острова Лилла Курнэ каждое лето играл на гармошке. Однажды, она забыла кофту, он хранил ее всю зиму и вернул на следующее лето. Фритц, директор порта на Рамсэ к югу от островов Кустерэарна, который любил пропустить рюмочку и нередко засыпал на палубе гостевой лодки. Тетя Герда на Кальвэ, которая пекла хлеб в каменной печи и угощала Карин с братом, когда они покупали у ее семьи крабов. С уходом рыбаков и их жен ушла целая эпоха. Сегодня в живых остались единицы, и рыбной ловлей они уже не занимаются.

Лодку дяди Стуре обнаружили дрейфующей по волнам в один солнечный октябрьский день. На восемьдесят седьмом году жизни он отправился за крабами и, судя по всему, упал за борт. Тело так и не нашли. Папа сказал, что дядя Стуре хотел бы себе такого конца. Но в то лето Карин боялась купаться, потому что где-то там в воде было тело дяди Стуре. У нее мурашки бежали при этой мысли. Сейчас мурашки у нее вызывает история Арвида Стернквиста.

И тут ее осенило. Она же может жить на лодке. Яхта станет ее домом. Много людей живут на лодках. Карин оглянулась. Ее яхта была марки «Кнокер-Имрам», металлическая французская яхта тридцать два фута длиной. На этих десяти тридцати метрах квадратных было все, что нужно для жизни, кроме стиральной машины и душа. Здесь был туалет, и стол, и кухонный уголок, и обогреватель. На диванах можно было спать, но было и место для матраса и дополнительная койка на носу. В мини-холодильнике было полно места для еды, и для одежды тоже место найдется. Карин открыла бар и выбрала бутылку с односолодовым виски – Ардбег семнадцатилетней выдержки. Она купила его прямо на заводе на острове Ислей у берегов Шотландии, куда плавала на этой самой лодке. С Йораном. Карин налила виски в бокал и добавил немного воды. Выпьем за новый дом, сказала она, и брызнула пару капель виски в трюме, потом надела обувь, вышла на палубе и брызнула немного в соленую воду. Я идиотка, подумала она, но от этого ритуала ей стало спокойнее.

Она еще полежала в трюме, глядя на звездное небо через люк в потолке, потом выключила обогреватель, почистил зубы в кухонном уголке и поставила будильник на час раньше, чтобы можно было успеть заехать домой принять душ перед работой. Она задула огонь в керосинке, и яхта погрузилась в полумрак. Но Карин чувствовала себя здесь в безопасности. Она пробралась на нос и залезла под одеяло. В койке было холодно, и она свернулась клубком, чтобы согреться. Несколькими минутами позже она согрелась и уснула под шум дождя, стучащего о палубу.

Маяк Патер Ностер, сентябрь 1962 года

Мать всегда говорила ей, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Ее мать, жена смотрителя маяка, знала о чем говорила. И родители доверяли Элин, хотя и замечали, что дочь сильно изменилась.

Нет, она не собиралась терять контроль над собой, но не могла не признать, что испытывает чувства к Арвиду. С их первой встречи она чувствовала, что между ними существует связь. И мысли о нем вызывали у нее улыбку.

Элин установила кучу правил, надеясь, что игра быстра ему наскучит. Но он только сказал, что уважает ее желания.