Дочь солдата

— Отец у меня, Веруська, был чудной человек. Неспокойный! Мечтатель! Об электричестве, о тракторах для своей деревни мечтал — в те-то годы, когда наша Советская власть только-только набирала силы! — продолжал Николай Иванович. — Иконы из избы долой. На их место — портрет Ленина. Ленину, говорил, больше верю. Коммуну организовал!.. Неграмотный был, а все повторял: «Мы читали!» — И прозвище получил — «Мы читали».

Верка прижималась щекой к рукаву кожаного пальто Николая Ивановича, заглядывала дяде в глаза.

— … Деревня наша, Веруська, имеет немалые заслуги. Наши деревенские в Сталинграде тракторный завод строили, в стужу, когда ладони прикипали к мерзлому металлу. На архангельских лесопилках рекорды ставили. На войне тоже были не последними!

На берегу Талицы они повстречали председателя колхоза.

— Вечер добрый, — обронил Потапов походя, но дядя его задержал.

— Здравствуй, Родион. Чего ты здесь, на ночь глядя?

Помедлив, с непонятным вызовом Потапов сказал:

— Да вроде бы меня везде касается!

— Ну-ну… — Дядя задумчиво потер подбородок, не спускал с Потапова пристального взгляда. — Членов партии сколько в колхозе? Н-да… Не густо! У вас стану на учет. Поедешь в Дебрянск— прихвати меня в компанию. В райкоме партии надо побывать.

— Добро, — мотнул Родион Иванович головой, будто боднул перед собой воздух. — По мне, хоть завтра можно в райком съездить. Ну, бывай!

Верка подметила, что дядя чем-то недоволен после встречи с Потаповым, и она затормошила его:

— Дядечка, а мы с Маней праворучницы!

— Да, да… — углубленный в себя, рассеянно кивнул Николай Иванович.

* * *

Праворучницы!

Объяснять не надо, что это такое.

Куда иголка, туда и нитка. Куда Маня, туда и Верка.

Подружки они — водой не разольешь.

И все-таки случилось так, что поссорили их телята.

Маня как-то сказала на перемене:

— Ой, ведь ты не бывала в хозяйстве Петра Петровича! Как же я оплошала? Ой, не праворучница я тебе, а сто рублей убытку!

Она провела Верку по лестницам и коридорам в тесную комнатушку на втором этаже.

А там…

На столе, за стеклянными стенами, был целый подводный мир! Верка так и прильнула к аквариуму. Неподвижны просвеченные солнцем травы, от них на желтом песке дрожат серые тени… Перламутром посверкивают раковины. Из раковин устроен настоящий грот, подводная пещера. В густых зеленых зарослях трав в гроте плавают пестро и ярко окрашенные рыбки. И напоминает аквариум собою тропический лес, населенный колибри.

Рядом клетка из ивовых прутьев. В ней прыгали, чистя клювы о жердочки, хохлатые птички.

Они тиликали звонко, будто перекатывали в горле хрустальные шарики. Они дымчато-розовые, с красными перышками в крыльях, желтой каймой по хвосту.

— Тут-то что! — Верка ахнула.

На стеллаже под стеклом была коллекция птичьих яичек. Самоцветы, истинно самоцветы! Голубые, оливковые, темно-коричневые, белые, блестящие…

У Верки глаза разбежались.

— Это свиристели, — остановилась Маня перед клеткой из ивовых прутьев. — Ишь, в каких колпачках! Их Веня поймал. Едят рябину. Сущие Обжоры, прямо беда. Корма на них не напасешься, вечно голодны. Клетку хоть на каждой перемене у них чисти… Нарядные, да? У них на крылышках маникюр, как Петр Петрович говорит. Тут вот — зайка Разбегайка. Ну что, ушанчик, поглядываешь?

Разбегай заперт в железной клетке. Он сидел на задних лапках — столбиком. Держал уши рожками, смешно шевелил раздвоенной губой. Тянуло погладить его по белой, пушистой шубке.

— Прелесть! — ахала Верка.

Окна уставлены горшками цветов. Кактус, амариллисы… И лимон, и финиковая пальма в горшках! Стекла — в морозных серебряных разводьях… И пальмы! «Как это все-таки удивительно, — почему-то подумалось Верке, — что Север и Юг могут встретиться под одной крышей».

— Это еще что-о! — гордо выпевала Маня, окая. — Просто живой уголок. Ты бы летом наш пришкольный участок видела! Диво так уж диво! И томаты во какие, — она надула щеки мячиком.-Крупнящие, красные! И огурцы, и репа… Репа сладкая-пресладкая. Прямо сахар, да и только. А на пшеницу и рожь взрослые приходят полюбоваться. Потому что Петр Петрович… энтузиаст. Вот! Нам бы трактор надо. У нас ведь хозяйство, верно? У нас все мальчики-семиклассники сплошь да поголовно трактористы. В кружке технику проходят. Твоего дядю Петр Петрович привлекает, чтобы похлопотал о тракторе. Без трактора… ну, никуда!

— Но дядя при чем?

— Не скажи! У него авторитет.

Вошел Петр Петрович. Он свистнул хохлатым свиристелям, задал из пакета корм рыбкам, потрепал по ушам Разбегая.

— Привыкаешь, Вера?

— Привыкаю, — ответила ему Верка.

— Отлично. Я думаю, пора тебе включиться в шефство над телятами. Нечего от остальных тебе отставать. А каково мнение председателя совета отряда?

Маня потупилась, заперебирала пальцами передник.

— Не против я, да… Да не по правилу получится. Вера отродясь коров не видела, в телятник, посчитай, ногой не ступила, а мы, на-ко, сразу в шефы! Справится ли, сомнение берет…

Посмеиваясь чему-то, Петр Петрович ногтем приглаживал усы.

А Верку даже передернуло, дух захватило от возмущения.