Дочь Сталина

И русская пресса не отличалась большой достоверностью. Даже к исследованиям серьезных историков, работам публицистов нужно относиться осторожно. Рой Медведев, например, утверждал, не ссылаясь на таинственные источники этих сведений: «Светлана сняла дом в Принстоне, у нее появилась прислуга, а вместе с тем и старые привычки деспотичной и капризной хозяйки. Она грубо обращалась с чернокожим управляющим и резко отчитывала служанок. «Вы только мои слуги!» — заявила она одной из горничных, Она отказывалась от приглашений и знакомств с соседями. «Никто не может заставить меня делать то, чего мне не хочется!» — сказала она своей соседке актрисе Доротее Гринбаум» («Свита и семья Сталина»), В Принстоне Светлана сняла дом недавно умершего издателя и его жены, писательницы и музыкантши, которая любила путешествовать и редко бывала дома. Это был всего лишь дом, а не имение — без чернокожего управляющего и штата прислуги. Знакомые настоятельно рекомендовали Светлане нанять чернокожую расторопную «домоуправительницу», но она так и не сделала этого, боясь присутствия посторонних. Ей хотелось покоя и одиночества. Светлана не скрывала, что упорно избегала знакомств, особенно с соседями, ограничиваясь узким кругом своих друзей.

Это всего лишь один пример того, как разноречивы и субъективны многочисленные воспоминания, мемуары, документы и исследования. Как легко заплутать в этих лабиринтах мнений и сведений.

Если книга «Только один год» — это книга обольщений чудесной страной и ее обитателями, так непохожими на запуганных, подозрительных и мрачных соотечественников Светланы Аллилуевой, то «Далекая музыка» — опыт разочарований и несбывшихся надежд.

Но «Далекая музыка» будет написана много лет спустя. А пока что в Принстоне Светлана работала над второй своей книгой, которую закончила на очень оптимистической ноте. Год ее скитаний подходил к концу. Приближалось Рождество. Светлана собиралась встретить его в своем доме одна, при свечах, слушая кэролз — рождественские песенки. Она удивительно быстро привыкала к реалиям чужой жизни.

А 19 декабря 1967 года Светлана сидела с Кеннаном и Луи Фишером за столиком в ресторане и вспомнила: «А знаете, ведь только год назад в этот день я уезжала из Москвы… Какая вьюга мела! Мой сын провожал меня поздно ночью в аэропорт. Мог ли кто-нибудь вообразить тогда, что я поселюсь в Принстоне и буду сидеть за столом с вами?»

И все трое подняли бокалы и выпили за этот год свободы!

Последнее замужество Светланы

Может быть, самая большая тайна в жизни женщины заключается в ее способности в любви возрождаться как феникс из пепла.

Казалось бы, очередное разочарование в личной жизни выжгло в душе все надежды; сердце, источив свои сокровища на любимого, становится сухим, пустынным; ум настроен скептически.

Но так устроена женщина, что скепсис недолго владеет ею, ровно столько, сколько воспоминание о минувшей любви заставляет ее просыпаться среди ночи и плакать, проклиная свое одиночество, рисуя картины прежнего блаженства.

Но одно время души сменяется другим. Грусть понемногу оставляет женщину, горечь истаивает, новая надежда, как зимнее равноденствие, кладет рубеж между той жизнью и этой, и минуты света начинают прибывать, — вновь наступает весна.

Она может прийти в декабре и июле, среди белого дня и темной ночью, в Мордовии и в Калифорнии. Весна, которая расцвела в душе Светланы на сорок четвертом году ее жизни, совпала с настоящей, календарной весной, и совпадение это, мучительное и счастливое, потрясло ее душу до основания.

А ведь любовь приносила ей обычно сплошные разочарования, не исключая и любви самого родного мужчины — отца, который, подобно многим ее возлюбленным, любил ее не так уж долго, пока она была очаровательным рыжим ребенком.

В жизни Светлана не всегда плыла по течению. Ведь однажды она волевым усилием изменила судьбу, которая должна была катиться по установленным шпалам, — уехала за границу.

Но в любви большую роль для нее всегда играли обстоятельства, они, собственно, и правили бал. Они таким образом сплетались вокруг нее, что она как бы заранее была лишена свободы выбора и бросалась очертя голову к тому «первому встречному», которого посылала ей судьба.

Особенно если в очередную встречу с любовью вплеталось нечто мистическое. Мистика как будто сшивала суровыми нитками всю ткань ее разорванного существования. И Светлана не могла это не замечать. Многие ее встречи — и разлуки также — окрашены сумеречным светом мистики. Но ни одна ее любовь до такой степени не была заряжена ею, как чувство к Вильяму Питерсу, Вэсу, американскому архитектору.

Вэс был учеником знаменитого архитектора Фрэнка Ллойда Райта, основателя архитектурной школы и Товарищества Талиесин в пустыне Аризоны.

Четвертым браком Райт был женат на Ольге Ивановне Милиановой, внучке национального героя Черногории. Юность свою она провела в Грузии — Тифлисе и Батуми, вышла там замуж и родила свою первую дочь Светлану, которую назвала этим именем из любви к романтическим балладам Жуковского.