Дочь титана

Аби испуганно огляделся. Никого кроме него и Фрола. Сопровождающий его незнакомец в маске исчез, едва они оказались в этом зале. Значит, имеется кто-то третий, кого он не видит. Но кто? Или забылся и заговорил в слух.

Откуда грубому воину было знать, что это впервые в нем заговорила совесть. Она стала потихоньку просыпаться, набирать силенки и беспокоить своего господина. Но в тот момент, он решил, что просто померещилось и степенно поклонился хозяину. Кентавр ответил на приветствие, но подниматься со своего удобного кресла не стал, лишь знаком предложил разделить трапезу, разложенную перед ним. Гость возликовал и с размаху плюхнулся на лавку. Немного неудобно, но выбирать не приходится. Он давно уже хотел отобедать и с трудом скрывал желание.

В проеме стены с кувшином воды и тазом в руках появилась молодая кентавриса, которая помогла ему сделать традиционное омовение перед едой и принесла чистую одежду. Потом подсунула ему под зад мягкую подушку и подала расписную чашу, наполненную до краев молодым вином. Гость по запаху определил — питье довольно высокого качества. Отказать себе в подобном удовольствии было довольно сложно, поэтому мгновенно опустошил чашу залпом, и только затем воздал, как полагается в подобных случаях, хвалу Зевсу. В желудке предательски заурчало. Кушать ему хотелось давно.

Царь, считавший себя воспитанным человеком, больше не смог сдерживаться, тем более, что разложенные на столе яства выглядели так аппетитно! Правитель Писидии с жадностью накинулся на еду, будто бы никогда до сих пор ничего подобного не едал в своей жизни. Он забыл обо всем, даже причину по которой прибыл в ставку Фрола. Некоторое время тишину нарушал лишь звук двигающихся скул.

Наконец, Аби насытился и, громко отрыгнув, отвалился в сторону. И только сейчас обратил внимание — хозяин ни разу не притронулся к пище. Все это время он сидел молча и рассматривал салфетку, что лежала перед ним, да тихо постукивал пальцами по поверхности стола. Аби насторожился: а вдруг его хотят отравить? От этого негодяя все можно ожидать. Фрол знает, что он любит поесть. Почему бы не воспользоваться случаем, вкусно накормить, а потом наблюдать, как тот станет умирать в муках? Кентавр — довольно коварный разбойник и способен совершить любую подлость, особенно, если хочет ударить посильнее.

И вновь в ушах зазвенел уже знакомый голос:

— Ты ничего не перепутал? Законы гостеприимства нарушают только смертные!

Аби жутко смутился. Ему стало очень стыдно за мелькнувшее подозрение. Более того, подобным образом легко можно было расправиться во дворце. За последние годы он едва успевал раскрывать подобные заговоры. Желающих отравить своего господина с каждым днем становилось все больше и больше. Надо сказать, сейчас царь ничуть бы не удивился, кабы узнал, что инициатором всех этих безобразий является его дорогая половина.

Аби вдруг осознал, что так постыдно себя ведут бедные сколоты, но не великие правители, каким себя считал. Разве можно было так жрать, торопливо заглатывая огромные куски и чавкая, будто свинья у своей кормушки.

Царь прикрыл глаза и тут же принялся себя успокаивать — что сделано, то сделано. Ну, не сдержался, Не умирать же из-за этого! Бывает и хуже. Фрол, похоже, не обратил никакого внимание на смущение Аби и продолжал думать о чем-то своем. Пауза затягивалась, и гость от нечего делать вновь принялся за вино. Напиток приятно расслаблял и ударял в голову. Аби осушил очередную чашу и подумывал: а не приняться ли за следующую? Как кентавр резко встал на дыбы, взбрыкнул передними копытами и произнес тягуче:

— Сыт ли ты, друг мой? Доволен ты приемом? Готов ли ты вести беседу? Как видишь, я постарался не нарушать законов гостеприимства, начертанных олимпийцами, и сделал все, чтобы ты почувствовал себя в гостях комфортно. Это, конечно, не твой дворец, где не затихают пирушки, но, согласись, приняли тебя никак не хуже. Аби почтительно склонил голову:

— Спасибо за оказанный прием. Он был достоин великого царя, а я себя именно таким и ощущаю. И тут его, что говорится, понесло. Горделиво задрав подбородок, почти так, как некогда делала его матушка, Аби несколько назидательно промолвил:

— Одно плохо, — Аби плохо понимал, что говорит, — музыки, пока ел, не звучало.

Фрол удивленно вскинул брови. В ответ Аби, немного запинаясь, хмель давал о себе знать, принялся объяснять, что в последнее время полюбил принимать пищу под звуки арф и кифар. Так еда лучше усваивается. А уж когда восточные танцовщицы, купленные им на афинском рынке рабов за бешеную цену, принимаются танцевать перед ним, зазывно подергивая бедрами, все пролетает без разбора! И мясо, и рыба, и овощи, даже если были дурно приготовлены.