Дочь торговца шелком

На маленькой кухоньке в дальней части магазина Николь готовила простую вьетнамскую еду. Она вдруг полюбила пареный шпинат, которым они питались вместе с У Лан и ее матерью, а еще обожала доедать подгоревший на сковороде бурый рис. Однажды Николь захотелось привести в порядок небольшой садик во дворе за магазином. Марк, закатав рукава, помогал срывать высокие вьюнки, в то время как она подрезала жасмин и ароматные розы, царапая руки.

Когда он спустился со стремянки с охапкой сорняков в руках, Николь вдруг отчетливо представила, что войны нет, что они простая семейная пара, которая ждет первого ребенка.

– Надо научиться вязать, – улыбнулась она.

– Не думал, что ты из тех, кто вяжет, – тоже улыбнулся он.

– А я подумала, что именно поэтому ты меня любишь.

Вокруг его глаз собрались морщинки, а глаза повеселели.

– Не помню, чтобы я говорил такое.

Он любил ее. Она знала. Правда, он ни разу не произнес этого вслух.

– И насколько сильно ты меня «не любишь»?

– Крайне, безумно, без меры…

– До бесконечности, как говорила Лиза.

– Можно и так.

– Что ж, если я не могу вязать, тогда буду готовить.

– Конечно, если ты любишь подгорелый рис…

– Это несправедливо!

Марк бросил сорняки на землю, нагнулся и страстно поцеловал Николь. Она ощутила всю силу его любви.

– Отложим на время садоводство? – предложил он.

После любовных утех они лежали в постели и следили за угасающим светом. Когда стемнело, Николь зажгла масляную лампу возле кровати и спросила Марка про его семью.

– Нечего рассказывать, – проговорил он. – Моя мать была русской, ты это уже знаешь.

– И поэтому ты знаешь язык?

– Да. Она вовремя уехала из России, но всего лишилась и так и не смогла с этим смириться.

– А как она умерла, могу я у тебя спросить?

Марк покачал головой.

– Это произошло после моего двенадцатилетия. – Марк замолчал. – Боюсь, она покончила с собой после того, как погиб новорожденный младенец… ее нашел я.

– Бог ты мой! Какой ужас. Мне так жаль.

– Она изо всех сил старалась сохранять рассудок, но не вышло. По правде говоря, она была очень страстной русской женщиной и любила широкие жесты.

– Так суицид и был таким жестом?

– Нет, дело не в этом. Иногда она становилась эмоциональной. Ей нравилось вылетать из комнаты, как ураган. Отец ее любил, но до конца не понимал.

– Но ведь она потеряла обоих родителей. Должно быть, со смертью малыша что-то внутри ее сломалось.

– Да. После ее смерти было тяжко. Отец замкнулся в себе. Я чувствовал себя одиноким. Из-под моих ног выбили почву. Я не понимал, кто я такой. Может, поэтому и берусь за подобную работу. Я могу быть кем угодно.

Николь взяла его руку и положила к себе на живот.

– Надеюсь, мы сможем хоть как-то восполнить твою утрату.

– Я постараюсь сделать так, чтобы малыш никогда не прошел через подобное.

– Мы будем счастливы. Этот ребенок все расставит по местам. Вот увидишь.

– Николь, для меня это правда важно. Надеюсь, ты понимаешь.

Он коснулся губами ее шеи, потом поцелуями проложил дорожку от уха до груди, пока она не оказалась вся в его власти. Марк прижался щекой к ее животу.

– Что ты там слушаешь? – прошептала Николь.

– Не мешай, это разговор двух умных людей.

Она шутливо хлопнула его подушкой по голове.

– Я устала, – сказала Николь. – Может, ты сам что-нибудь приготовишь?

Марк засмеялся:

– Пожалуй, обойдусь подгорелым рисом.

Глава 30

Николь распахнула окна настежь. Она полюбила старый квартал с его пленительным ароматом жареного лука-шалота, узкими переулками, открытыми рынками, гвалтом торговцев, которые искушали вкусной едой. Она шла на поправку, но вскоре растущий живот мог стать проблемой. Улицы под этим ярко-голубым небом наполнялись ароматом карамели и пельменей, и Николь чувствовала себя безгранично счастливой. Когда в магазин ввалилась У Лан с двумя сумками продуктов, Николь с любопытством посмотрела на подругу.

– Что там у тебя? – спросила Николь, следуя за У Лан на кухню.

– Я научу тебя готовить по-вьетнамски по-настоящему. Твой шпинат на пару не слишком сытный, не говоря уж о том, что он делает с маминым пищеварением. Приготовим второй ужин.

– С чего начнем? – улыбнулась Николь.

– С разбора сумок.

Сперва она достала красный и зеленый латук, потом огромный пучок кориандра, немного сельдерея и другой зелени.

– Лимонный аромат, – принюхалась Николь.

– Посмотри во второй сумке.

Николь открыла ее.

– Домашняя белая вермишель. Так что мы будем готовить?

– Бун ча. Но ты пропустила самый важный ингредиент. Свинину. Мы нарежем салат, сделаем бульон и обжарим свинину на углях во дворе.

Они занимались готовкой в приятной тишине. Николь нарезала овощи, пока У Лан варила бульон.

Когда принялись за обжарку, воздух наполнился насыщенным сладковатым ароматом свинины. У Николь потекли слюнки, и У Лан наконец опустила мясо в бульон.

– Готово. Давай уже есть. – Подруга поставила перед Николь три миски – с лапшой, мясом и бульоном и нарезанной зеленью.

Николь последовала примеру У Лан, которая взяла салата, потом лапши, опустила все это в бульон и подхватила кусочек мяса.