Дочь царского крестника

Недавно узнал ещё один нюанс о Тыныхэ, касаемый моей родни. Тайну открыл перед смертью в 2002 году муж моей родной старшей сестры Тони – Пётр Павлович Банщиков. В карательной акции участвовал муж его тёти. Рядовой красноармеец после расстрела безоружных в Тыныхэ и Чанкыре дал дёру. Понял, больше не сможет выполнять такие приказы. Во время ночного марша, когда отряд спешно уходил к границе, выждал удобный момент и отстал. Места знал, свернул на дорогу, что вела к пустующей заимке. До следующей ночи там отсиживался, а потом по темноте тайком пришёл в деревню Верх-Кули к родственникам… Честно рассказал, как оказался в Трёхречье. Дезертировав из отряда, попал между жерновами. В Союз обратной дороги нет, и в Трёхречье, узнай казаки, что он из карателей… И те и другие не помилуют, попадись им в руки, и обе стороны будут по-своему правы. На семейном совете родственники решили: надо менять фамилию. Двадцать девятый год, легализоваться в Китае было нетрудно. Он взял фамилию Тимофеев. А был Опрокиднёв. Зигзаг судьбы: в один день опрокинулась вся жизнь. Тимофеев уехал подальше от Тыныхэ в Барджакон. Там женился… Умер Тимофеев-Опрокиднёв году в сорок четвёртом, естественной смертью. Знали о его тайне единицы.

Сомневаться не стоит: чекисты искали предателя Опрокиднёва, их агентов хватало в Трёхречье. В каждой из девятнадцати деревень имелись завербованные казаки. Приходящие разведчики тоже открыто крутились. А что не работать в идеальных условиях. Язык изучать не надо. Объезжает вроде как обычный мужик деревни, продаёт дары природы (в округе полно голубицы, брусники, смородины, груздей, рыжиков, подосиновиков с подберёзовиками) и на ус мотает, что и как. Покуривая, светские новости узнаёт. Это потом, через много лет, выяснилось, что за грибники-ягодники ездили по деревням. Кое-кто из них в сорок пятом в красноармейской форме появился в Трёхречье. Тимофеева Бог миловал, не попал в сети СМЕРШ. Родственники не проговорились, сберегли раскаявшегося карателя, а чекистам не подфартило вычислить. Узнай в тридцатых годах, что за птица скрывается под Тимофеевым, акт возмездия провели бы непременно. И не просто убили на месте. Выманили бы или выкрали.

Сын Тимофеева уехал в Австралию. И прожил там до глубокой старости. Думаю, мать поведала ему историю отца, почему сын и выбрал самую дальнюю точку от Советского Союза, отбывая «на целину». Из Трёхречья мало кто за океан отправился. Для деревенских жителей – из них не все паровоз видели, хотя КВЖД была рядом – Австралия представлялась краем света. Ехать через весь Китай на поезде, плыть на пароходе…

Отец Петра Банщикова – наш сват Пал Дмитрич Банщиков – не захотел уезжать из Китая. Ни в Австралию с сестрой (жену он схоронил к тому времени), ни с сыном в Союз. Боялся, вдруг чекисты вычислят, что он покрывал преступника-перебежчика Опрокиднёва, не доложил китайским властям, кто есть муж его сестры. Поэтому Пал Дмитрич посчитал для себя лучшим вариантом остаться в Китае. В Культурную революцию его хунвейбины взяли в оборот за русское происхождение. Русские всем как кость в горле. Схватили – и к стенке. Точнее, к дереву. Сейчас, дескать, мал-мала убивать будем. К счастью, дело кончилось инсценировкой. Над головой пули прошли. Как только сердце выдержало, ведь за шестьдесят ему было? Кое-как удалось после этого Пал Дмитричу вырваться в Союз. Жил в Кустанае, раза два приезжал к отцу в гости в Троебратное. Но так никому, в том числе и сыну, не сказал о Тимофееве-Опрокиднёве. Настолько всё скрывалось. Зять наш Пётр Банщиков в 1995 году отважился слетать в Австралию, тётю попроведовать, племянника. Там-то и узнал семейную тайну. Мне тоже не сразу открыл её, лишь через семь лет, перед самой своей смертью. Мы с ним вдвоём остались в комнате, не вставал уже.

– Павлик, – шёпотом мне говорит, – ты вот всё интересуешься, как мы жили, я тебе вот что хочу поведать…

И открыл семейную тайну…

Я Олегу Морозову рассказал о карательной операции. Водка язык развязала, промолчать бы даже из соображения – на день рожденья пригласили, а я затеял с комсомольским секретарём антисоветскую беседу. Олег кричит:

– Враньё! Чистой воды белогвардейская провокация!

Кстати, вскоре после нашей стычки с Олегом познакомили меня с земляком по Драгоценке Анатолием Фёдоровичем Федченко. Он был на двадцать лет старше меня, а в сорок четвёртом году возил на машине (был шофёром) Алёшу Баженова в Хайлар в психиатрическую лечебницу.

– Сильный был, – рассказывал, – два здоровых мужика еле сдерживали, если вдруг буйствовать начинал. И страшно боялся воды…

Подраться мы с Олегом не подрались. Я выскочил из-за стола, дверью хлопнул, по лестнице башмаками прогремел, чуть не до городка Нефтяников пешком прошёл, не мог успокоиться, в голове крутился спор, я продолжал что-то доказывать Олегу, внутри всё кипело: как можно жить таким слепцом?!