Дочь творца стекла

Камилла смогла подобраться к ним, но недостаточно близко. Риса едва могла смотреть, как Мило и страж бились шестами, оба были умелыми. Они пытались разбить друг другу головы или пробить животы.

— Риса из Диветри? Я люблю ту песню! — добавил мужчина в стороне. Он прыгнул в гондолу ближе. Короткие рукава туники открывали сильные предплечья. Он сжимал в руках помидоры. — Ты не должен трогать Рису, дочь стеклодува, — крикнул он стражу, бросил с силой помидор в него. Он попал по голове стража, и тот покачнулся. Мужчина с радостью швырнул другой помидор, и тот взорвался на щеке стража.

Перец полетел издалека, а потом яйцо. Воздух вдруг наполнился криками, отовсюду летели фрукты, овощи, яйца, кружки, свечи, камни — все устремлялось под Мостом храма к стражу, заставляя его кривиться и отмахиваться. Шест выпал из рук стража, застучал по гондоле, а снаряды все летели со всех сторон. Вещи были дешевыми для Рисы, но дорогими для людей, у которых почти ничего не было. Горло Рисы сдавило, когда девушка с ребенком у груди поднялась и с воплем бросила комок старой ленты.

Страж не мог видеть, и Мило опустил шест на его голову. Страж схватился за голову, упал на колени. Мило ударил еще раз, сильнее. Страж упал лицом вперед, руки растянулись у края гондолы. Люди вокруг радостно завопили, хотя издалека еще летели овощи, падая на бессознательное тело стража.

Риса тут же пошла к Маттио, чтобы помочь ему выпутаться. Девушка смотрела на нее как на старого друга.

— Я знаю, это не магия, которую умеете вы в Семерке, но это весело для нас, обычных людей, — сказала она, покачивая ребенка.

Риса уставилась на нее. Только за последний час она испытала больше страха и опасности, чем многие люди за всю жизнь. Она увидела, как ее подруга убила человека. Она увидела, как незнакомцы, презиравшие ее за богатство и титул, защитили ее. Хоть она была удивлена, что они помогли ей, она ощущала и печаль от того, какой была ситуация.

Она стояла, ощущала силу Оливковой короны и Скипетра с шипами за спиной в мешке. Вокруг себя она ощущала другую силу — неосязаемую, но манящую. Часть исходила от Камиллы и Мило, смелых и готовых биться за то, во что они верили. Больше исходило от Амо и Маттио. Но сильнее всего была энергия толпы, похожая на чары. Бесстрашие. Верность.

— Ошибаешься, — сказала она девушке. — Каждый из вас сейчас творил магию, — она вдруг взяла девушку за руку. Она поклялась себе, что, когда это кончится, она не только вспомнит о девушке и храбрых людях без ломов, прячущихся ночью под мостом, но и проследит, чтобы им помогли. — Магию просто проще принимать как должное, когда она все время рядом.

34

Жаль, что эти странные люди, жители Кассафорте, с их потворством и верой в чары, не обладают качествами, которые мы в цивилизованных землях принимаем как должное: решимость, способность отличать правильное от неправильного. Потому они не станут главным народом.

— Целестина дю Барбарей «Традиции и причуды Лазурного берега: справочник для путника»

— Нужно принять решение. Сейчас, — сообщила деловито Камилла. Народ под мостом дал им гондолу, где уместились все сразу. — Если бы мы двигались быстрее, — сказала Камилла, — смогли бы вернуть всех вас в казы. После столкновения со стражами, всех троих…

— Сестра хочет сказать, что до заката осталось около двадцати минут, — перебил Мило с мрачным видом. — Будет сложно вернуться в одну казу, не то что в три. Нужно выбрать.

Они покачивались на воде в тишине. Вокруг них шептались люди на гондолах. Надежда Рисы на возвращение домой стала кошмаром. Она снова представила, как бьются окна, лишаясь чар, и работы ее матери становятся убийственными осколками, а печи отца взрываются огнем, который будет видно на мили. Века работы будут разрушены, если они не вернутся в Казу Диветри.

Она посмотрела на двух казарро, удивляясь, что вдруг стала презирать их. Ее друзья рисковали, чтобы помочь ей, а не им. Они должны были выбрать Казу Диветри!

Казалось, история, прошлое и будущее, соединились в этот миг. Она ощущала из мешка энергию Оливковой короны и Скипетра с шипами. Вокруг нее она ощущала силы друзей и народа под Мостом храма.

«Нет, — она чуть не рассмеялась от своего эгоизма. — Это не так».

Нищие и изгои знали ее только из песни Рикарда — они напали на стража не из-за ее интересов. Камилла и Мило рисковали жизнями и работой не для спасения незначительной Рисы Диветри, а ради того, что она представляла. Свободу. Защиту от тирании. Ее друзья рисковали ради свободы Кассафорте.

Они боролись за Кассафорте, объединяли энергии, чтобы пророчество Феррера о войне не сбылось. Страна была важнее одного человека или даже семьи.

Мило знал. Она восхитилась им и его верностью еще сильнее.

— Каза Кассамаги, — заявила она, не жалея. — Нужно спасти Кассамаги и записи.