Дочь убийцы

Он сорвался с места, рванул к ней, чтобы помочь сесть, сделал это, обогнул машину, сел за руль и спросил:

— Домой?

— А ты приглашаешь? — полюбопытствовала Катька.

Она была в джинсах, но провела руками по бедрам так, как будто оправляла подол платья, чтобы он не лапал глазами ее ножки.

— Так там родители.

— Ага! — В ее голосе прозвучала язвительная интонация.

— В машине можно.

— Ух ты!

— Ну да, у меня своего дома нет, — с обидой сказал он. — Я же миллионами не ворую!

— А кто ворует?

— А у кого ты сегодня была?

— А ты не знаешь? Я думала, ты за мной как хвостик. Или снова подрался?

— Ну да, подрался, — ответил Леня и тяжело вздохнул.

— Тебе опять просто накостыляли?

— Да иди ты! — незло и негромко сказал он.

Катька знала, что до ее отъезда с полицейскими ему досталось четыре раза, а потом и пятый такой случай приключился.

— Да, накостыляли! — Катька обидно засмеялась.

— А чего смешного? — вскинулся он. — На крутых любой нарваться может.

— Тебе сегодня особенно повезло, — заявила Катька.

Леня вздохнул и осторожно провел рукой по надбровью. Интересно его ударили, вроде бы и не сильно, даже синяк не вспух, а вырубили начисто. Очнулся — никого. Ни обидчиков, ни того «Форда», на котором они подъехали. Только Лялька, вторая официантка, стоит ухмыляется.

— Или везет тому, кто везет? В смысле наезжает.

Леня промолчал. Это да, не трогал его никто. Сам зацепился. Не могло же так быть, чтобы черные полосы одна за другой. Он очень надеялся на белую, на нее и нарвался. Вернее сказать, на белое пятно на виске у парня, который и выключил его с одного удара, мило улыбнулся и рубанул практически без замаха.

— Не дуйся. — Катька миролюбиво толкнула его в плечо.

— Кстати, они тоже про тех же телок спрашивали. Я ведь не знал, какое там мочилово началось.

— Уже закончилось.

— Там, говорят, дом у воды…

— И три трупа.

— Давай съездим! — вдруг предложил Леня.

— Трупы уже убрали.

— А луна осталась. И волки, наверное, воют! — Парень нарочно нагнетал жуть, чтобы Катька не вздумала согласиться на ночное путешествие.

Ему-то не страшно, но вдруг машина застрянет, возись потом с ней.

— Да ну тебя!

Леня торжествующе усмехнулся. Страшно Катьке, сдрейфила она. А раз так, то пусть сидит и молчит в тряпочку.

Он, может, и неудачник, но ни разу не трус.

Всю ночь Игорю снились покойники. Сперва Нечадов всех своим ножом перебил, потом Соловьянов перестрелял, а последнюю пулю пустил себе в висок. Каждый раз в конце сцены появлялся Головняк с киношным нумератором, поднимал всех, щелкал своей хлопушкой и орал: «Сцена первая, дубль два».

Всю ночь это кино снималось. Игорь не смог выспаться, поэтому сидел за столом будто придавленный. Голова тяжелая, а в ногах вата.

Да и Кокошин был вялый, как вобла.

— Тебе что ночью снилось? — спросил Игорь. — Или ты к Леньке ездил?

— Нет. И не снилось ничего. Спал как убитый.

Дверь открылась, в кабинет вошел майор Головняк. Игорь поднялся со стула и подал команду, но Кокошин и без того вскочил со своего места.

— Да сидите вы, — с наигранным недовольством сказал начальник, немного подумал и добавил: — Если, конечно, только для этого сюда пришли.

— А бумажки, они как яички, — сказал Игорь, положив одну руку на папку с отчетностью, а другую — на клавиатуру компьютера. — Пока не высидишь, цыплята не вылупятся.

— Вот и хорошо. Я их не по осени, а сегодня буду считать, прослежу, чтобы все вылупились.

— А эти, как их, истина и справедливость? Кто Самохина убил? — спросил Игорь.

— Нечадов его убил, — сказал Головняк.

— А мы четвертый вагон собрались искать.

— Не надо ничего искать. Нечадов во всем сознался.

— Как сознался?

— Под роспись сознался, как оно и положено.

— Когда?

— Сегодня утром.

— Понятно.

— Все понятно? — спросил начальник, внимательно глядя на него.

— А что может быть непонятно?

— Вдруг вы захотите продолжить расследование.

— Не надо?

— Дело для нас закрыто, дальше — только следователь. Нечадов подробно все расписал, оперативное обеспечение не понадобится.

Графу раскрываемости никто не отменял. Нечадова с его признанием опера смело могли записать на свой счет и переключиться на другие дела, благо недостатка в работе они не испытывали.

— Но вы же сомневаетесь в том, что Самохина убил Нечадов, — сказал Кокошин.

— Сомневаюсь! — произнес Головняк резко, а повернулся к лейтенанту спокойно, плавно. — Но это ничего не значит.

— Однако сомневаетесь. — Кокошин посмотрел на майора так, как будто вызывал его на откровенный разговор.

Тем более что Головняк и сам не прочь был поделиться своими сомнениями. Во всяком случае, Игорю так казалось.

— Да, но вглубь копать не советую, — сказал Головняк и качнул головой, будто отказывался от задушевного разговора. — Хотя бы потому, что дело могут передать убойщикам. Тогда мы останемся без пряников.

— А еще почему?

— Если вопросов нет, то работаем по плану, — заявил Головняк, повернулся и вышел из кабинета.

— Да уж! — Кокошин тронул пальцем голову китайского болванчика, стоявшего у него на столе.

— Ну и что он там тебе говорит? — лениво спросил Игорь.

— То, чего Головняк сказать не мог.

— А чего не мог сказать Головняк?