Дочь Велеса

Старичок скривился, словно его поймали за чем-то неподобающим, шмыгнул носом и, рассеянно достав из бороды сучок, согласно кивнул, принявшись внимательно разглядывать свою добычу.

— Твоя правда, — недовольно буркнул он. — Кое-что и мне ведомо. Приходил сюда мужичок некий, к мастеру одному, что кукол дивных творил своим умением. Зачем приходил? То мне неведомо. Только выставил его мастер взашей, не солоно хлебавши. А наутро суженую его мертвой нашли. Мастер ее хоронить наотрез отказался, видать, умом от горя повредился. Дома с хладным трупом заперся, никого не пуская. А следом хворь непонятная по деревне пошла, жизни собирая. Мнится мне, что не хворь это была, а колдовство черное, проклятием гнилым наведенное.

Добродушно улыбнувшись, лесовик бросил хитрый взгляд на ворожею. Сучок в его руках вдруг ожил, пустив свежие отростки, тут же покрывшиеся молодой изумрудной зеленью. Воткнув саженец в землю, старичок удовлетворенно хмыкнул и лукаво подмигнул.

— Пусть растёт мне на радость, — заявил он, отряхивая руки.

— Пусть растёт, —терпеливо согласилась Ялика. — А дальше что было?

— Дальше? — непонятливо переспросил лесовик.

— После того, как хворь появилась? — стоически подсказала Ялика.

— Так, ведомо, сельчане мастера на вилы поднять хотели. Только туман этот клятый случился. Видать, в нем все головы и сложили, — старик попытался отряхнуть замызганную рубаху, но, видя тщетность своих попыток, досадливо скривился и продолжил. — Вчера вот дружинники по утру заявились. Уж как я ни старался их предупредить, чтобы сюда носа не совали — и тропинки путал, и ноги коням корнями оплетал, и стращал зверем лесным, а все одно деревню эту, окаянные, нашли на свою голову. В туман сунулись, только двое подранными обратно и вернулись. Уж не знаю, что за чудище там поселилось, но, видать, мечи для него все равно, как щепка супротив доспеха доброго.

— Ну, так чего ты им сам-то все не рассказал? Стращал он! — вмешался в разговор разгневанный Добрыня.

— Так не положено! — по-простецки заявил дед, осуждающе нахмурившись. — Где ж это видано, чтобы лесовик перед людом за просто так являлся?

— Ох, и дурень, — критически заметил меша, бросив выразительный взгляд на дружинника. — Он перед тобой-то появился только из-за того, что ты вместе с ней пожаловал, — меша кивнул на ворожею.

— Хватит, — оборвала начавшуюся перепалку Ялика, устало закатив глаза.

Добрыня и меша тут же насупились, принявшись перекидываться гневными взглядами.

— Дедушка, — обратилась ворожея к незлобиво посмеивающемуся лесовику. — А откуда ты-то это знаешь?

— Овинник рассказал, — пояснил тот печально. — Еще до того, как туман пришел. Теперича-то он, должно быть, в лапы чудищу попался. А я говорил ему — уходи, пока не поздно, а он заладил, мол, на кого хозяйство брошу… Дурень неразумный.

Ялика нахмурилась, пытаясь уложить в голове рассказанное лесовиком. По всему выходило так, что появление неведомого чудища, погубившего и деревню, и сунувшихся туда дружинников, было как-то связано с таинственным незнакомцем и печальной судьбой мастера-кукольника, потерявшего возлюбленную. Неужто и вправду все случившееся — результат черного проклятия, как и говорил лесовик? Вот только откуда взялись те создания, что так походили на вестников демона, когда-то давно пленившего Мортуса? Неужели это порождение хаоса и смерти все-таки нашло лазейку в незримом барьере, прежде надежно защищавшем реальность от вторжения извне? Может, не так уж и не прав был полусумасшедший провидец, говоря о скором конце этого мира? Неужто, Боги действительно бросили своих детей на поругание неведомому чудовищу?

— Я иду туда, — наконец-то решилась ворожея, откидывая прочь пелену тяжелых раздумий.

Остолбеневшие меша и Добрыня даже не успели ничего возразить, как белесая стена колышущегося тумана поглотила сделавшую отчаянный шаг Ялику.

— Пусть идет, — как ни в чем не бывало, заявил лесовик, останавливая ринувшихся следом товарищей ведуньи. Старик небрежно махнул рукой, и взметнувшаяся вверх трава мгновенно оплела ноги бесенка и дружинника, повалив на землю.

— Пусть идет, — добродушно повторил лесовик. — Она вернется, а вот вы — нет. Она ворожея, а, значит, побольше вашего знает и может. Да и защищает ее кое-что, вам неведомое. Может, и найдет она там что-то, что поможет чудовище побороть. А вот вы только сгинете зазря.