Дочь Велеса

— Плохо дело, — пробубнил он, обведя грустным взглядом осиротевшие столы, — мор этот гостей почти всех распугал. Только ты из пришлых, считай, и осталась. Остальные, как прознали, тут же испарились, некоторые — так и вовсе за постой не заплатив.

Убрав тряпку за пояс, корчмарь задумчиво пожевал губу и, как бы невзначай, бросил:

— Коли уехать решишь, так и знай, деньги, хоть и вперед плачено, не верну. Мне еще убытки покрывать, а то, не ровен час, и самому бежать придется. Не дождавшись ответа от Ялики, пропустившей его слова мимо ушей, он удовлетворенно кашлянул, и, как ни в чем не бывало, спросил:

— Чем тебя потчевать-то?

— А? — переспросила ворожея, с головой погрузившаяся в тягостные раздумья, — не надо, не хочу.

— Так почто явилась? — недовольно буркнул корчмарь.

— Пить. Морс ягодный, — мягко улыбнулась Ялика, устраиваясь за первым попавшимся столом.

Бурчащий себе под нос что-то нелицеприятное о скупых гостях Горбыль скрылся за дверью, ведущей на кухню, а через мгновение возник на пороге, уже держа в руках глиняную кружку.

Не успел он поставить свою ношу на стол, как откуда-то со двора донеслись разгневанные окрики и неразборчивая брань.

Тут же забыв обо всем, Ялика ошалело бросилась на улицу, едва не снеся при этом Горбыля, которому, не смотря ни на что, удалось таки не расплескать содержимое кружки.

— Совсем ополоумела, что ли? — раздраженно бросил он вдогонку. Однако, ворожеи уже и след простыл. В ответ лишь протестующе хлопнула тяжелая входная дверь.

Выбежав из корчмы, Ялика чуть было не впечаталась носом в широкую грудь Добрыни, волочившего за собой какой-то брыкающийся куль, из которого доносилось невнятные стенания.

— Ну, будет тебе, — ласково произнес он, ловко поймав свободной рукой оступившуюся от неожиданности ворожею.

— Тихомир? — с надеждой спросила та, указав глазами на мешок.

— Он самый, поганец, — подтвердил Добрыня. — В трактире одном нашел. Лыка не вязал. Где только набрался, ума не приложу. Заявился в трактир закрытый, да буянить удумал, сивухи требуя, вот трактирщик за моими ребятами и послал, чтобы смутьяна утихомирить. А раз вся дружина по домам ходит, хворых ищет, то сам я и пошел. Насилу вдвоем с трактирщиком связали. И откуда только силы взялись?

С этими словами здоровяк развязал мешок, из которого к ногам ворожеи вывалился раскрасневшийся то ли от гнева, то ли от недостатка воздуха Тихомир, связанный по рукам и ногам. Нелепо извиваясь дождевым червем, он непрестанно мычал, безуспешно пытаясь вытолкать кляп, и безумно вращал слепыми глазами, отчего казалось, что те вот-вот выскочат из орбит.

— Пойдем внутрь, — указав головой на дверь корчмы, бросил Добрыня и, легко подняв слепца за шиворот, угрожающе добавил: — Потолкуем с ним, да расспросим хорошенько, что это за заразу он в город притащил, откуда, и как с ней бороться.

Едва они переступили порог, как на них тут же накинулся Горбыль.

— Это чего это вы удумали? — запротестовал он, загораживая собой проход. — Что люди подумают? Где это видано, чтобы ко мне в корчму всякий сброд связанным тащили? А вдруг кто прознает? Кривотолков потом не оберешься. Одни убытки будут.

— Ты бы, Горбыль, помолчал, — с угрозой в голосе заметил Добрыня. — А не то все твои посетители мигом прознают, как ты медовуху подслащенной водицей разбавляешь. То-то кривотолков да убытков будет.

— Ну не здесь же, не в зале, — заканючил хозяин.

— И вправду, Добрыня, — удивилась Ялика, — зачем ты его сюда притащил? В темнице, небось, разговорить сподручней было бы.

Здоровяк нахмурился.

— Нет темницы, лазарет там теперь для помирающих, — буркнул он. — Так сподручнее тварей вылупляющихся бить, а то ведь к каждому стража не приставишь.

Добрыня замолчал, но, догадавшись по недоумевающему выражению лица Ялики, что объяснений недостаточно, счел за лучшее растолковать.

— Тут ведь, Ялика, дело такое, что твари эти хворь и разносят. На людей кидаются, кого покусают или оцарапают — тот сам вскоре хворым делается. Пока суть да дело, пока разобрались, что к чему, многие пострадать успели, а посему решено было всех хворых в темницу свозить да за решетками держать.

— Решили, что твари так выбраться не смогут? — уточнила Ялика. — А вылупившихся сразу же на месте и забивать?

Добрыня кивнул, подтверждая ее догадки.

— Не поможет, — с сомнением покачала головой ворожея. — Не в них дело. Первопричину искать надо.

— Вот в этом-то наш друг любезный и поможет, — согласился дружинник. — Горбыль, где бы нам потолковать с этим человеком?

Трактирщик нехотя провел их на задний двор, где, указав на старый покосившийся дровяник, которого за другими хозяйственными постройками не было видно с улицы, тут же предпочел ретироваться, сделав вид, что ему нет никакого дела до того, что будет с пленником.

Недолго думая, Добрыня решил привязать Тихомира к одному из массивных столбов, служивших опорой для навеса, под которым когда-то хранились дрова. Едва он вытащил кляп изо рта слепца, как тот тут же попытался заорать во весь голос, за что немедленно получил от дружинника под дых.