Дочь Велеса

Его глаза налились вдруг чернотой, из ушей и носа побежали ручейки крови. Отвратительная гримаса нечеловеческой боли исказила его и без того малоприятное лицо. Не переставая выть, он так сильно сжал челюсти, что, казалось, раскрошил себе все зубы и начал неистово биться затылком о бревно, к которому был привязан. Череп не выдержал и с отвратительным хрустом лопнул, высвободив хлюпающее содержимое. Пару раз дернувшись, Тихомир обмяк и уставился невидящими глазами куда-то за спину пораженной произошедшим Ялики.

— Кукла, — прошептала она одними губами. — Нужно найти куклу.

Словно расслышав бормотание ворожеи, Добрыня тут же принялся деловито обыскивать безвольно повисший труп.

Вытащив из запазухи мертвеца какой-то тряпичный сверток, он немедля протянул добычу Ялике. Та, не сводя взгляда с Тихомира, медленно развернула сложенную ткань.

Внутри оказалась точно такая же кукла, как и в видениях, посетивших ворожею в деревне. Деревянная кукла, лишенная лица и облаченная в красное подвенечное платьице.

— И что нам с этим делать? — растерянно спросил Добрыня.

— Ох, знала бы я… — неуверенно откликнулась ворожея. Не успела она договорить, как старый дровяник, будто бы жалобно охнув, дрогнул и рассыпался в щепки, сметенный одним могучим ударом. Что-то, плохо различимое в темноте, схватило Добрыню сзади, стремительно подняло в воздух и, приложив о землю, отбросило в сторону. Беспорядочно махая руками в воздухе, дружинник перелетел через двор и впечатался в бревенчатую стену сарая, оказавшегося на пути.

Непонятно почему, вдруг вспыхнул труп Тихомира, поджигая остатки дровяника и выхватывая из мрака чудовищные очертания мерзкого создания, застывшего на самой границе света и тьмы. Должно быть, некогда оно и было тем самым мастером-кукольником, несчастной жертвой гнусного замысла чуждого всему живому кошмара, пришедшего из неведомой бездны, старого, как сама ткань реальности, безмерно голодного и движимого единственным желанием — уничтожить все, до чего только удастся дотянуться. Мало что в чудовище теперь напоминало о том, что некогда оно было живым человеком, ныне превратившегося в некое странное, уродливое подобие паука. Переломанное тело выгнулось грудью вверх, выставив неимоверно раздувшийся живот и вылезшие сквозь кожу обломки ребер. Ноги будто бы кто-то разрезал вдоль от паха до пят и вытянул так, чтобы каждая половина, обвитая ошметками плоти и лоскутами кожи, стала напоминать лапы насекомого. Увеличившийся до поистине гигантских размеров орган, размерами коего обычно безосновательно гордятся мужчины, покрытый сетью пульсирующих красных прожилок, обзавелся чем-то вроде скорпионьего жала и, извиваясь подобно змее, волочился следом за чудовищем. Многосуставчатые руки, каждый из пальцев которых превратился в острый изогнутый коготь, существо держало прижатыми к груди на манер богомола. Рот чудовища был открыт настолько широко, что верхняя часть головы запрокинулась назад, а из разверзшегося чрева, в окружении многочисленных, покрытых тягучей слюной саблевидных зубов, торчал огромный язык, усеянный отвратительными, бугрящимися наростами и кровоточащими язвами. Беспокойно покачиваясь из стороны в сторону, он будто бы ощупывал пространство перед собой.

Волна затхлого зловонного воздуха докатилась до остолбеневшей Ялики, которая, застыв на месте, не смогла ни отвести взгляд в сторону, ни броситься бежать. Ноги ворожеи словно приросли к земле, отказываясь подчиняться.

Неторопливо приблизившись и распрямив руку, чудовище вдруг нежно, словно дотрагиваясь до щеки возлюбленной, провело устрашающим когтем по голове куклы, которую девушка продолжала держать в руках. И без того перепуганная, Ялика чуть было не задохнулась от ужаса, когда монстр склонил голову набок так, чтобы хотя бы одним налившимся кровью глазом видеть оцепеневшую от страха ворожею. Медленно, как во сне, то, что некогда было кукольником, занесло над головой девушки свое отвратительное, истекающее дымящимся ядом жало.

«Глаза! — пронеслось в голове у Ялики. — Она же заперта в этой кукле».

Лишь каким-то чудом ворожея, рухнув на землю, уклонилась от нацеленного ей в грудь удара. Откатившись в сторону, она вскочила на ноги, и, пока чудовище медлительно разворачивалось, со всех ног кинулась к пылающим останкам дровяника. Подобрав обжигающий пальцы уголек, она, стараясь не обращать внимания на боль, суетливыми размашистыми движениями нанесла на лицо куклы две черные размазанные точки.

Вырвавшаяся из нарисованных глаз вспышка нестерпимо яркого света отбросила Ялику назад, заставив выпустить из рук игрушку.

А в следующее мгновение перед упавшей на землю Яликой уже стоял призрак девушки. Той самой, чей фантом она видела в доме кукольника. Душа убитой Тихомиром невесты мастера, заточенная в одну из его незавершенных работ. Плененная, чтобы сломить волю кукольника, лишив его желания жить и бороться, а затем превратить в кошмарного монстра, распространяющего вокруг себя смерть и порождающее других чудовищ, наконец-то обретших в реальности столь желанную плоть.