Дочь Велеса

— Вместе с ним к Кадуку с повинной явиться, — глупо хихикнув, сказал он наконец.

— Ох и дурень ты, Нафаня, — обреченно выдохнула Ялика. — Кадук же тебя со свету сживет.

— Сживет, — согласился бесенок. — А только тебя спасать надо было? Надо! Вот и нечего тут горевать.

— Не ведаю, чем ты там Кадуку этому насолил, но забудь об обещании, и всего делов-то, — буркнул вдруг Добрыня.

— Как был дурнем, так и остался, — безнадежно вздохнув, заметил меша. — Не могу. Я клятву дал. Ту, что нарушить нельзя.

— Ох, Митрофанушка, горе ты мое, — только и смогла прошептать Ялика, на глазах которой опять выступили слезы.

— Да где наша не пропадала! Сдюжу как-нибудь! — Преувеличенно беззаботно произнес меша и, услышав жалостливые всхлипывания ворожеи, тут же добавил. — Ты что, опять реветь удумала? Прекрати, потом с моей клятвой разберемся. У нас дело есть. Тебя спасли. Нужно и от Индрика-зверя беду отвести.

— Так мертв же уже Никодим, — глухо заметил из темноты Добрыня.

— И чем ты слушал? — раздраженно огрызнулся бесенок. — Аспид поганый сказал же, что за жизнь Никодима указал дорогу к Первозверю. А вот за каким лешим это Охотнику?

— Ну, пусть так, — заупрямился богатырь. — Охотник дорогу знает, а мы-то ведать не ведаем. Да и не видно же ни зги. Это для тебя, поганца, тьма, что мать родная. Я же котомку свою походную бросил, едва змея увидал да опасность, Ялике грозящую, почуял. А теперь все — и кремень, и кресало, и факелы, загодя приготовленные — незнамо где. Ищи-свищи теперь в темени этой проклятущей. Да и как Охотника искать? Сюда-то забрались, а как выбираться?

Он разгневанно засопел и, чуть погодя, с сожалением пробормотал:

— Еще и без меча остался. Считай, как без рук совсем. Чем обороняться-то будем?

— Силушкой-то тебя не обделили, — презрительно захихикал меша. — А вот с умом да разумом обидели.

— Будет вам, как собакам брехливым, лаяться, — примирительно произнесла Ялика, уже давно заприметившая, что руны, вышитые на ее плаще, слабо мерцают, настойчиво прогоняя недовольно ворочающуюся тьму.

Свет, исходивший от загадочных символов, оказался, конечно, совсем слабым и тусклым, но его вполне хватало на то, чтобы разглядеть в темноте и кошачий силуэт бесенка, нетерпеливо помахивающего распушенным хвостом, и пышущую праведным гневом от незаслуженной обиды могучую фигуру Добрыни, высокомерно скрестившего на груди руки и презрительно отвернувшегося куда-то в сторону.

— А факелы нам и не нужны, — обрадованно заключила Ялика, любуясь завораживающим взгляд свечением.

Привлеченный ее словами богатырь только и смог, что удивленно вытаращить глаза.

— Ишь ты, торговец, шельмец, не обманул, — восхищенно пробормотал он и, насупив вдруг брови, серьезно добавил: — Свет какой-никакой есть, а толку? Дорогу-то никто не ведает?

Проигнорировав вопрос, Ялика, дивясь охватившей ее беспричинной радости, будто волчок закружилась на месте, глупо улыбаясь и хихикая. Полы плаща взметнулись в стороны и вверх. Слабо мерцающий конус словно завесой призрачного света скрыл вертящуюся, будто в каком-то неведомом танце, ворожею. Недоуменно вскинув брови, Добрыня критически хмыкнул.

— Красиво, — буркнул он. — Только как это поможет нам выбраться отсюда?

— Не знаю, — честно созналась ворожея, беспомощно замерев на месте. Она хотела, было, добавить что-то еще, но какой-то странный шершавый и скользящий звук привлек ее внимание. От неуместного оживления не осталось и следа. Ялика встревоженно прислушалась. Меша, по примеру ворожеи навостривший уши, вдруг утробно взрыкнул, подпрыгивая на месте, на лету перекувыркнулся через себя и, приземлившись, прижал лапой что-то извивающееся и обиженно шипящее к полу.

— Ох, опять гады ползучие, — выдохнул Добрыня, одобрительно наблюдая за тем, как бесенок уже собрался, было, оборвать жизнь змеи, перекусив ей шею.

— Не надо! — вскричала Ялика, и, отпихнув изумленного бесенка в сторону, аккуратно взяла извивающееся тельце на руки.

Неодобрительно покачав головой, она ласково, едва касаясь сухой шершавой кожи, погладила змею по голове.

— Ослеп совсем? — недовольно бросила ворожея. — Это ж вужалка. Видишь, пятнышки желтые, серьги золотые на ушах? Беды от нее не будет. Верно?

Словно поняв смысл ее слов, змея, моргнув, приподняла голову и величаво кивнула.

Мягко улыбнувшись в ответ, Ялика наклонилась, выпуская вужалку из своих рук. Та тут же заструилась куда-то. Остановившись на самой границе мрака и освещенного пространства, змея вдруг замерла, что-то обдумывая, и неторопливо повернула голову, будто бы приглашая последовать за ней.

— Ты хочешь, чтобы мы с тобой пошли? — спросила Ялика.

Змея кивнула, не сводя с ворожеи пристального взгляда, лучащегося удивительным разумом и пониманием.

— Хорошо, — тут же легко согласилась девушка, делая решительный шаг.

Удовлетворенная ответом, змейка тут же черным вьюном скользнула вперед.

— Что еще за вужалки такие? — недовольно пробормотал себе под нос Добрыня.

Услышавший его сердитый бубнеж меша в притворном удивлении округлил глаза.