Дочь Великой Степи

Вдвойне красива Небесная Река там, где сливается с морем, которое иные из прибрежных жителей зовут Черным. Тихо шепчутся высокие камыши, перекликаясь с гибкими лозами тальника, с темной зеленью тополей, с мелкой листвой серебристой ивы, которая словно бы ловит густую синеву неба прозрачной и призрачной сетью теней. А как чист и легок воздух! Как красива сплошная стена зелени с яркими пятнами цветов! Жизнь так и кипит на этих цветущих берегах. Вот с шумом вылетает фазан и блещет на солнце радужными отливами бронзы, серебра и золота, вот лазурной искоркой стремительно режет воздух над самой водой зимородок, вот величаво парит курганный орел и белыми молниями мелькают чайки… Туры и тарпаны пьют из реки, и, воистину царь над царями, грозен, могуч, иногда по сию пору забредает в эти края лев, подстерегая в береговых зарослях кабана или оленя. А бывает – даже человека…

Зиндра жадно смотрела на все вокруг, как будто видела этот мир впервые. Жизнь вернулась в ее плоть и душу – и она вернулась к жизни, но иная, обновленная, чувствующая все тóки своего тела. Каждая травинка, каждая веточка словно шептала: «Вот я, я жива! И ты жива, сестра!»

– Навсегда бы здесь осталась! – подумала она вслух.

На берег выпорхнула стайка хохочущих девушек с венками на головах, и эти венки составляли единственную их одежду: они только что купались в Небесной Реке. Увидев Зиндру, девицы побежали к ней.

– Варка, ну что ты? Сходи искупайся тоже!

– Ох, какая тут благодать!

– Давай-давай, девочка, ступай в воду, чай, не из патоки слеплена, не растаешь!

– До чего славно!

Белозубые, веселые, легконогие, лучившиеся здоровьем и силой, словно – Зиндра вновь вспомнила рассказы Меланиппы – словно юные нимфы или йованские богини из тех времен, когда мир был молод, а бессмертные ходили рядом с людьми…

Зиндра горько улыбнулась: уж ей-то было слишком хорошо известно, насколько смертна каждая из них! И какая они «стайка», тоже было известно. Не стайка, а стая. Волчья.

На головах-то у них были цветочные венки, но в руках – оружие: у кого меч вместе с ножнами, у кого дротик… Сложили на краю берега, когда входили в реку, и сразу похватали снова, едва из воды выбежав. Может, для стороннего наблюдателя это и выглядело нелепо, но такие сторонние долго не живут. И в любом случае – нет сейчас здесь таких.

– Так что, идешь с нами или здесь будешь сидеть, пока листвой не обрастешь?

– Или пока твоя задница корни не пустит? – Хунара, как обычно, ко всяким нежностям не склонна была вовсе. Даже Аксиана, сейчас выглядевшая не старше всех остальных, посмотрела на нее с легким удивлением.

– Иду, девочки…

Все такой же веселой стайкой, будто лисички, а не волчицы, эорпаты пересекли заросшую косу – и вот оно, море, ровное, как луг, иссиня-зеленое. Здесь великая река впадает в него, отдавая собранные в северных лесах воды, и растворяется в чем-то еще более великом, чем она сама.

Девушки резвились в воде, плескались у берега, а некоторые даже рисковали отплывать от него и подальше, хотя плавали они большей частью плохо. Зиндра могла бы их всех многому научить, но ей до сих пор приходилось помнить о ране. Впрочем, когда она все же вошла в море, то сразу нырнула и показалась из воды столь далеко, что остальные сестры успели перепугаться…

(Анта сейчас наверняка плавала бы с ней наперегонки и ныряла ничуть не хуже, она ведь тоже выросла на реке… Но Анта сейчас гонит свой челн по совсем иным водам.)

Зиндра напрягла волю, как руку за миг до броска джерида, и заставила себя не думать об Анте.

Утомившись, растянулись на песке, слушая тихий шелест накатывающих волн. Легкий ветерок нежно касался тел. Бендида дремала, Меланиппа, обхватив колени, напевала что-то под нос. Только Аксиана и Хунара сидели словно бы в доспехах, хотя и были нагишом.

Впрочем, доспехи у всех были сложены неподалеку, а луки и копья – того ближе. Мигом расхватать можно, если вдруг кто чужой себе на беду появится.

Дымился костер, Бинка пекла на углях лепешки, а внизу, под углями, доходила запекаемая в глине цапля, подстреленная Саной.

Кони зашли в воду по бабки, принюхались. Странная вода – нельзя пить. И зачем только хозяйки в нее лезут?

Фанга отошла в заросли на берегу, видать, по малой надобности. Это правильно – незачем обижать духов моря лишний раз.

Но когда она как ошпаренная вылетела из кустов уже со стрелой на тетиве (даже по нужде с луком в руках отходила), все остальные подхватились мгновенно. Оружие у них в руках оказалось еще прежде, чем Фанга успела приблизиться.

– Что? Кто? Сколько их?

– Человек! Чужой! Качеева задница – мужчина!

– Один, что ли?

– Да.

– Тьфу. Чего ж ты несешься, как зайчонок от ястреба…

Впрочем, где один, там, может, и несколько. Быстро набросив одежду и вооружившись полностью, хоть прямо сейчас в битву, они двинулись туда, куда указала Фанга.

За кустами оказался узкий заливчик-промоина. А на его берегу…

Они какое-то время всматривались в пятно близ уреза воды.