Дочь Волдеморта

Если бы только был в свое время создан портрет самой Джинни, с каким бы удовольствием она играла в постановках своего детища. Но теперь лишь бездушная восковая фигура рыжеволосой ведьмы полулежала на верхней планке массивной золоченой рамы холста–сцены и перебирала пальцами оборку занавеса, украшенного ее именем.

Маленькая Генриетта сидела на столе и с интересом наблюдала за происходящим на картине, сверкая в полумраке огромными зелеными глазищами. Вот уже два года Гермиона брала ее в гимназию на каждое представление, а теперь девочка к тому же прожужжала ей все уши, давно требуя возможности навестить grands‑parents в Даркпаверхаусе.

Генриетте нравилась гимназия, полная студентов, многочисленные незнакомые люди, красивые молодые девушки в сиреневых мантиях, привидения и Нагайна. Огромную змею Волдеморта Етта обожала с того самого мига, как впервые поняла, что может с ней разговаривать.

Это не были длинные задушевные беседы о вечном — Генриетта лишь ребенок, а Нагайна отличалась молчаливостью. Но сам факт общения с огромным нечеловеческим монстром будоражил Генриетту, приводя в глубокий восторг.

Мать не выносила этого их «общения». Когда‑то она очень любила Алиру, младшую сестру Нагайны, и доверяла ей. Но та была во много раз меньше по размеру, куда более говорлива и похожа на человека в плане характера. Алиру Етта даже не помнила, а ее старшая сестра не внушала наследнице Темного Лорда никакого доверия. Огромная молчаливая змея–убийца — не лучшая компания для маленького ребенка.

Но разве этого маленького ребенка переспоришь?

И Гермиона стала очень редко возить Етту в гимназию или в Блэквуд–мэнор, где обитали Волдеморт с Беллатрисой, и куда неизменно отправлялась вслед за своим хозяином огромная змея.

По правде сказать, в это Рождество Гермиона не горела огромным желанием приводить Етту на «Маленькую Лулу» гимназийских портретов — потому что затем неизменно последует визит к grаnd‑père.

Гермиона не видела своего отца с того самого дня, когда спешно покинула его кабинет, полностью отказавшись от всех своих прав на Старшую палочку. Прошла уже почти целая неделя, но Волдеморт с тех пор не появлялся в гимназии. Уроки теории и истории магии в его отсутствие вела профессор Хэап, самозащиту — Снейп, а заботу о магических существах взял на себя Тэо. Белла и Рабастан Лестрейндж тоже исчезли из Даркпаверхауса.

Гермиона предпочитала не размышлять о том, куда подевался Волдеморт со своими самыми опасными приспешниками. Она до такой степени испугалась полувыдуманной угрозы в его глазах, что чуть было не рухнули прахом все старания Тэо пробудить в ней тягу к Красной магии и упрятать подальше страхи и неудовлетворенности. В смятении она тогда помчалась именно к нему, чтобы от грубого совокупления в тесном сарайчике для метел, рискуя быть застигнутой Фредом или, еще того лучше, тренировавшимися во внутреннем дворике игроками сборной Воды, позабыть о пронизывающем ужасе, разбуженном в ней одним багряным отблеском в глазах Волдеморта.

Занимая свои мысли и чувства, Гермиона последующие несколько дней развлекалась с Тэо в самых неподходящих и неожиданных местах, каждый раз на грани скандала. Их действительно чуть было не застукали в тот первый день. А еще как‑то глубокой ночью, во время грубых буйств на столе Стеклянных Горгулий в Трапезной, скрипнула боковая дверь и на фоне слабо освещенного коридора показалась высокая фигура с рыжими волосами. У замершей Гермионы всё оборвалось внутри, пока волшебник стоял в дверях, вглядываясь в полумрак — но потом он ушел.

Такими выходками Гермиона рисковала окончательно пасть в глазах младшего Уизли, судя по всему заслышавшего из Трапезной непонятные звуки во время ночного обхода и только чудом ничего не заметившего.

Но подобные игры с адреналином сейчас стали для Гермионы наркотиком, более сильным, чем сизый туман наслаждений, создающий лишь химеры. И она не могла остановиться.

Сейчас в любом случае следовало на время прервать развлечения такого рода. На Рождество леди Малфой с семьей отправлялась в Баварию в гости к Адальберте.

Гермиона очень радовалась этому выбору — ей отнюдь не хотелось в ближайшее время находиться в обществе отца. Да его и сейчас что‑то не наблюдалось. Неужели так и не появится?

Представление закончилось, и за неимением Волдеморта и Беллатрисы, пребывание с Еттой в гимназии потеряло всяческий смысл. Даже ее любимая Нагайна отсутствовала вместе со своим повелителем. Малышка, разумеется, была возмущена — и Гермиона пообещала ей остаться на праздничный ужин.

— Мамочка, кто это? — спросила вдруг Етта после того, как Трапезную осветил яркий свет сотни высоких канделябров. Девочка указывала маленьким пальчиком на Тэо, который разговаривал со своим братом на другом краю их стола, где уже во вспышках магических искр начали появляться разнообразные кушанья.

— Нехорошо показывать пальцем, дорогая, — попеняла Гермиона. — Это преподаватель твоего grаnd‑père и мой хороший друг Тэо.