Дочь за отца

Подружка Драча лежала на кровати в его комнате, отдыхала после банных припарок, а вот Марго исчезла. Верзила открыл дверь, заглянул в комнату, телевизор тихонько работал, покрывало на кровати примято, а проститутки нет.

— Чет я не понял!

Ему и самому стало интересно, куда она пропала. Он подошел к окну, осмотрел раму. Нет, не открывали окно. Подошел к шкафу, открыл створки, и точно, Марго там, сидит, обхватив колени. Одна только футболка на ней, больше ничего.

— Эй, ты чего здесь?

Зубьев подошел к шкафу, останавливаясь, пошатнулся. И даже беззвучно икнул, глядя на Марго.

— Да ходит тут всякая алкашня! — презрительно скривилась проститутка.

— Участковый это, — ухмыльнулся Верзила.

Марго улыбнулась одними губами, глядя на мента. И с издевкой процедила:

— Здрасьте!

Зубьев кивнул, закрыл створки, немного постоял, опираясь на шкаф, и, качнув его, оттолкнулся. Вышел, покачиваясь, в гостиную, глянул на бутылку и мотнул головой, как будто отказывал себе в продолжении банкета.

— Пойду я, — сказал он.

— А на посошок?

— Ну, если только на посошок, — выдавил он.

Из дома Зубьев вышел сам, кое-как добрел до ворот, кое-как закрыл калитку и сел на скамейку под фонарем.

— Я здесь немного… — доставая сигарету, сказал он. — Свежим воздухом подышу.

— Счастливо, капитан!

Верзила закрыл калитку, зашел в дом. Буслай со своей телкой вернулся из бани, Верзила налил, выпили, перекурили, а мент все сидел за воротами.

Верзила накатил еще, вошел в комнату, Марго все сидела в шкафу, он вытащил ее, уложил на кровать и отымел, как последнюю шлюху, заставляя кричать и от удовольствия, и от боли.

— Ну как? — заправляясь, спросил он.

— Все хорошо, — вздохнула она.

— А чего так невесело?

— Весело!

— Тогда пошли бухать!

— А можно потом?

Верзила кивнул, вышел из комнаты. Буслай за столом, Драч, его телка, все бухие.

— А мент где? — наливая себе, спросил Верзила.

— Да ушел… только что…

— Может, он девочку хотел? — спросил Драч.

— Ну так предложил бы свою, — фыркнул Буслай.

— Да нет, я ментов терпеть не могу! — мотнула головой проститутка.

— А кто тебя спрашивает? — скривил губы Верзила. — Скажем столбу отдаться — столбу отдашься.

— Можешь сразу двум, — хмыкнул Драч.

— А можно я к Марго? — спросила шлюха.

Буслай кивнул, более того, взял ее за руку и вывел из комнаты.

— Валить отсюда надо! — сказал он.

— Снова ты! — поморщился Верзила.

— Сначала сутики, теперь вот мент, неспроста все.

— Не знаю, может быть.

С одной стороны, Верзила соглашался с Буслаем — действительно, подозрительно все, а с другой — они под кайфом, в доме тепло, на улице холодно, в машине тряска.

— Может, правда свалим? — спросил Драч.

— Завтра, — кивнул Верзила и, немного подумав, добавил: — С ранья… Буслай за рулем, Буслаю больше не наливать.

— Ну, можно и так, — легко согласился Буслай.

И даже отправился в свою комнату — отсыпаться. А Верзила налил себе и Драчу. Добавить ему нужно, зарядиться как следует, а потом снова как следует встряхнуть кровать. Марго, оказывается, очень даже аппетитная штучка. Есть в ней какая-то изюминка… И Ташка вроде бы ничего, почему бы ее не трахнуть? Да, почему бы не устроить пьяную оргию?..

* * *

Кабинет закрыт, отпечатан, ключ в тубусе, осталось только занести его в дежурную часть. Время половина десятого, пора домой.

В конце пустующего в этот час коридора появился Комов.

— Уходишь? — спросил он, глубоким зычным голосом заглушая гулкий шум шагов.

— А что?

— Значит, вовремя я подоспел! — останавливаясь, выдохнул Комов.

Слегка пахнуло пивом. Степан кивнул, он и сам бы не отказался сейчас от бутылочки «Жигулевского». Надо бы в магазин, взять пару бутылок пива, дома принять ванну…

— А ты подоспел?

— Вовремя! — кивнул Федот. — У меня сегодня все вовремя!

— Даже пиво?

— Даже пиво!.. Если бы раньше пришел, может, и не узнал бы ничего. А пиво задержало… Это я Веретенцева ждал с работы, жена сказала, через полчаса будет, а там ларек недалеко…

— Короче.

Степан знал, кто такой Веретенцев. Хотел того прокурор или нет, а Верзилу с его шайкой-лейкой он искал. Отрабатывались все связи, особое внимание обращалось на его знакомых, у которых имелось жилье вдали от Битова. В поле зрения попал и Веретенцев, с которым Верзилу связывала дружба волка и овцы. Но дружба. Веретенцев даже отстегивал бандитам по льготному, так сказать, курсу.

— Ну, если короче, то я через час зашел. Жена открыла, а Веретенцев у телефона. Какой, спрашивает, участковый?

— Какой участковый?

— Вот и я захотел узнать!.. — усмехнулся Комов.

И вдруг левой рукой взялся за левое же плечо Степана, как будто собирался сдвинуть его с места.

— Убираю жену, захожу в квартиру… Прокурор меня теперь еще больше полюбит!

— Что за участковый?

— Я тогда больше о прокуроре думал, когда трубочку брал… У Веретенцева этого… В общем, участковый из какого-то Камышевского, про жильцов спрашивал. Фамилию Кошельникова назвал… Ну, я сказал, что да, проживает такой, Кошельков, сказал, с друзьями.

— Кто такой Кошельков?

— Ну, Верзила… Он что, липовую ксиву не мог сварганить?

— Мог… Я спросил, кто там еще, а участковый заснул…

— Как это заснул?