Дочь за отца

Титков назвал адрес, и Комов выразительно глянул на Степана. Не их это дело, не важно, как погибли битовские бандиты, но не стоять же сложа руки.

— Так, погодите, а куда это вы собрались? — спохватился Пятченков. — Вам сейчас здесь нужно находиться. И участковый — это наша компетенция!

— Зубьев сам должен подойти, — кивнул Степан.

Но сначала подъехала следственно-оперативная группа, на «уазике», без собаки. Один следователь, один криминалист, один оперативник — и все.

— Следователь прокуратуры Федосов! — представился средних лет мужчина с бодрым живым взглядом.

Степан кивнул, предъявил удостоверение. Хорошо хоть из прокуратуры следователь, а то могли милицейского подключить или даже дознавателя. К сожалению, такое вполне возможно.

Следователь не стал никого слушать, сначала зашел в дом, осмотрел трупы, оценил общую картину, только тогда вышел к Степану.

— Интересная ситуация, у вас дело открылось, у нас закрылось.

Степан в двух словах объяснил причину своего появления здесь.

— И кто ваше дело закрыл?

— Можете взять нас на экспертизу. Стреляли через глушитель, обратный выброс пороховых газов особенно сильный, можете взять смывы с рук, смывы с одежды.

— Ну, на одежде порох мог остаться, — усмехнулся Комов, тронув пальцем заплатку на своей куртке. — Кокон почти в упор стрелял.

— Кто такой Кокон?

— Кокон — это двадцать два трупа. За два дня… Как вам, товарищ Федосов, такое Чикаго?

— Чикаго, — кивнул Степан. — Наши покойнички ранее убили московского бандита, московские бандиты наехали на наших битовских бандитов, в результате двадцать два трупа.

— Это имеет какое-то отношение к нашему делу? — сухо спросил Федосов.

— А если это Турман выследил Верзилу? — Степан вопросительно глянул на Комова.

— И спросил?

— И спросил.

— У Турмана договор с Сафроном.

— Договоры на то и существуют, чтобы их нарушать.

— Может, и Турман.

— А может, и Сафрон.

— Может, и Сафрон.

— Насколько я понимаю, один бандит убил своих товарищей и застрелился сам, — сказал Федосов.

— Вам видней! Вы следователь, убийство ваше.

— Самоубийство.

— Как вам угодно… Нам бы свидетельство о смерти граждан Бурнакова, Буслаева и Драчева… Это чтобы два раза не ходить, — немного подумав, сказал Степан. — И дело закрыть. В связи со смертью обвиняемого.

— Вам придется немного подождать.

— Подождем, — кивнул Степан, глядя, как открывается калитка.

Он ждал судмедэксперта, который запаздывал, а появился высокий в мешковатой форменной куртке капитан. На улице начало марта, а он в легких туфлях со стоптанными задниками. Нездоровый цвет лица, мешки под глазами, хмурый взгляд. Он с таким кислым видом смотрел на жизнь, что Степану вдруг захотелось ну очень сладкого чаю.

— Участковый уполномоченный Зубьев! — представился он, приложив ладонь к затасканной до неприличия шапке.

Федосов поморщился и отвернул голову, так дыхнул на него перегаром Зубьев. И еще от него воняло гнилыми, к тому же нечищеными зубами.

— Это ведь ты, Зубьев, вчера Веретенцеву звонил.

— Ну, звонил…

— Я с тобой вчера разговаривал. Капитан Комов, старший оперуполномоченный… Убили твоих бандитов!

— Почему моих? Почему бандитов? — Зубьев смотрел и на Федота, и на лавочку возле дома одновременно.

Так хотелось ему присесть, хотя бы перевести дух, а еще лучше немного поспать. А тут дела, дела.

— Если ты этих ребят в чем-то заподозрил, значит, не все с ними чисто.

— Ну да, мутные они какие-то. И не местные. А у нас порядок, всех неместных проверять.

— Кто дал телефон Веретенцева?

— Кошельников дал.

— Это он так назвался, Кошельниковым?

— Зачем назвался? Я паспорт его смотрел.

— И как паспорт, ничего подозрительного?

— Новенький паспорт, хрустящий, краской типографской пахнет. Хорошо пахнет. А печать несвежая. Вроде и настоящая, но не свежая…

— Это ты правильно сделал, что Веретенцеву позвонил. Мы этих ребят уже давно ищем.

— Что-то натворили?

— Убийство.

— Бандиты?

— Ты мне вот что скажи, Зубьев, девочки с ними были?

— Были.

— Ты их видел?

— Одну видел.

— Знаешь ее?

— Наташка Рыжова.

— Чем она занимается?

— Тем и занимается, — фыркнул Зубьев.

— Проститутка?

— Мишка Темкин у них сутенер.

— Знаешь его?

— И Наташку знаю, и Мишку знаю. Я здесь многих знаю. Работа у меня такая — всех знать.

— Мишка Темкин — сутенер, Мишка Темкин… — в раздумье проговорил Комов, с долей уважения глядя на Зубьева.

Внешний вид участковый производил отталкивающее впечатление, но дело свое он, похоже, знал.

— Как Темкин девочек своим клиентам доставляет? Был он здесь, в этом доме, или нет?

— Если девочки были, то и Темкин был… — пожал плечами Зубьев. — Да вы сами у него спросите. Если он дома.

— А где он живет?

— Да рядом здесь.

— А когда вы, капитан, обратили внимание на подозрительных постояльцев? — спросил Круча.

— Мне Марковна сказала, что люди подозрительные появились. На джипе подъехали, в кожаных куртках, крутые. А вчера смотрю, баня у них дымится. Ну, зашел…

— А у них не только баня дымилась, но и крыша, да? — подсказал Федот.

— Да нет, тихо-мирно сидели. Правда, пьяные были… Я еще подумал, как бы не набедокурили.