Дочерь Божья

В дальнем конце комнаты, в кресле у отделанного мрамором камина, где приветливо горел огонь, покойно сидел старик. Его укутанные пледом ноги лежали на оттоманке. Кресло располагалось чуть поодаль от другого такого же кресла, между ними — низкий столик, на котором лежали книги, бумаги и стоял графин с янтарной жидкостью. Старик читал толстую книгу.

— Отец? — позвал Йост, войдя в комнату. Старик в кресле положил книгу на колени и повернулся к ним:

— Да, Якоб?

— Твой гость, мистер Риджуэй.

Якоб Йост-старший надел очки и посмотрел на Сета, близоруко щурясь.

— Что ж, проходите и садитесь, мистер Риджуэй, — немного брюзгливо произнес Йост-старший. — Надеюсь, вы не собираетесь стоять в дверях, пока не превратитесь в старую развалину вроде меня?

Якоб-младший указал кивком на свободное кресло, и Риджуэй подошел ближе. Старик был одет в толстый шерстяной халат, перехваченный поясом. Из-под халата торчали пижамные брюки, а ноги были обуты в домашние тапочки. Присмотревшись к старику, Сет отметил, что его круглое лицо значительно больше похоже на лица двоих толстяков, управлявших галереей, чем на аскетичную физиономию старшего сына — полковника швейцарской армии. Подойдя к старику поздороваться, Сет услышал, как за его спиной Якоб-младший вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

— Мистер Риджуэй. — Старик пожал протянутую руку Риджуэя неожиданно сильной ладонью. — Добро пожаловать в Цюрих, добро пожаловать в мой дом. Прошу прощения, что приветствую вас сидя — артрит в коленях совсем измучил меня в последнее время.

Сет посочувствовал и присел в кресло, стоявшее слева от Йоста. Садясь, он обратил внимание на руку Якоба-старшего, лежавшую на подлокотнике. Она была жутко изуродована и покрыта шрамами; не хватало большого пальца. Сет из вежливости отвел взгляд, но Йост успел заметить потрясение и криво усмехнулся.

— Это, — поднял он искалеченную руку, — часть моей истории. Но сперва я хочу услышать вашу. — Йост поерзал в кресле так, чтобы удобнее было смотреть на Сета. — Как я понимаю, вы ищете свою жену, у которой, предположительно, должна быть картина «Обитель Владычицы нашей Небесной»?

Сет кивнул:

— Она исчезла полгода назад из нашего номера в отеле «Озерный рай».

— Я слышал об этом, — сказал Йост. Он на мгновение погрузился в раздумья. Паузу в разговоре заполнил треск поленьев в камине и механический гул работавшего за окном башенного крана. Сет посмотрел в окно и сквозь полупрозрачные занавески разглядел, что стрела крана находится почти вровень с окном.

Наконец Йост отвлекся от своих мыслей.

— Я никогда не смогу забыть эту картину, — сказал он, — и никогда не забуду человека, который мне ее принес. — Он прервал себя почти на полуслове. — Но это тоже часть моей истории. А мне хотелось бы все же услышать сначала вашу, так что начинайте.

Прежде чем Сет начал рассказывать историю последних шести месяцев своей жизни, Йост выудил откуда-то из-под бумаг со стола табачный кисет. Сет разглядел на кисете название табачной лавки на Рами-штрассе. Пока Сет рассказывал, Йост достал из складок халата большую вересковую трубку, аккуратно набил ее, примял табак и раскурил. Ароматные клубы дыма неспешно заструились к камину.

Сет рассказал о поисках в Цюрихе, Ребекке Уэйнсток, киллерах в Лос-Анджелесе, киллерах в Амстердаме и о тех, кто теперь охотился за ним в Цюрихе. Когда его рассказ закончился, Якоб Йост успел выкурить две трубки.

— Простите за вчерашний дебош в магазине, — извинился Сет, — я готов возместить убытки.