Дочери Лалады. Паруса души

Так они стояли некоторое время, сплетённые в крепких объятиях. Онирис переполняла нежность и пронзительная сладковатая печаль, светлая и прекрасная, и она роняла слезинки сквозь зажмуренные веки. Её отношение к госпоже Розгард всегда имело оттенок почтительности, но с недавнего времени между ними появилась гораздо более тёплая близость — а точнее, после того как госпожа Розгард встала на сторону Онирис в вопросе брака с Эллейв. Образно выражаясь, раньше Онирис держалась на уважительном расстоянии, а теперь очутилась в объятиях матушкиной супруги, которая теперь официально и полностью исполняла обязанности её родительницы.

— Ах, как это хорошо, как правильно — Кагерд и ты, госпожа Розгард! — воскликнула она, поднимая лицо с полными светлых слёз глазами. — Я так рада за вас!

— Можно сказать, я решила далеко не ходить в поисках избранника, — улыбнулась госпожа Розгард. — Зачем кого-то искать, когда достойный кандидат живёт прямо у меня под боком, под моим кровом? Настала пора задуматься о собственном потомстве, и мне нужен был лучший из лучших... Кагерд соответствует всем моим требованиям, он безупречен во всех отношениях. Я хорошо знаю его уже много лет, он проверен и временем, и длительным совместным проживанием под одной крышей. Но, увы, свадьбу придётся отложить самое меньшее на два года, пока не истечёт траур. Не беспокойся за меня, моя дорогая девочка, со мной всё будет в порядке. Ты должна воссоединиться с батюшкой и братцами, да и Ниэльм уже истосковался по Эллейв, и было бы немыслимой жестокостью продлевать их разлуку. Думаю, завтра можно будет обрадовать его хорошей новостью. — Госпожа Розгард нежно подцепила пальцем подбородок Онирис и легонько поцеловала в обе щеки. — Я не остаюсь одна, со мной будет Кагерд. Всё будет хорошо, милая.

— Ты самая-самая лучшая на свете, госпожа Розгард! — прошептала Онирис, прижимаясь к ней и уже не стесняясь стискивать в объятиях совсем по-родственному, как матушку. — Я так люблю тебя!

— И я тебя люблю, моя родная малютка, — пощекотала та её лоб дыханием и касанием губ.

Онирис немного отстранилась, глядя ей в лицо задумчиво и нежно.

— Но сначала я должна сделать кое-что... — И с этими словами она привычным усилием надела «доспехи» защиты и погрузила «невидимую руку» в грудь госпожи Розгард.

Кристалл боли запульсировал, загудел, предчувствуя своё уничтожение, завыл-застонал всеми своими острыми отростками, пытаясь ранить накрывшую его руку, но серебристая перчатка защиты была непробиваемой для него.

— Сейчас всё будет хорошо, — шёпотом сказала Онирис, свои телесные руки кладя на плечи госпожи Розгард и легонько надавливая на них, в то время как невидимая рука непобедимо сжимала проклятый кристалл, превращая его в потоки ртутно-серебристой жижи.

Госпожа Розгард застыла и, казалось, даже не дышала и не моргала, уставившись на Онирис широко распахнутыми глазами.

— Белоснежная птица, — сорвалось с её потрясённо приоткрывшихся губ.

— Она защищает тебя своими крыльями от боли, обнимает и согревает, — дохнула ей в губы Онирис, сияя ласковой утренней зарёй во взгляде.

Глазами своей зрячей души она видела моментальные изменения, которые происходили в госпоже Розгард. На месте растаявшего кристалла образовалась пустота, в которую Онирис своей «невидимой рукой» поместила образ листка бумаги и пера, которые символизировали покойную матушку. А её имя — Темань — она превратила в хрустальный цветок, который посадила в сердце госпожи Розгард вместо кристалла боли.

— Вот теперь я могу быть уверена, что с тобой всё будет в порядке, — улыбнулась она.

Госпожа Розгард несколько мгновений потрясённо молчала, а потом с влажно заблестевшими глазами прижала Онирис к себе.

— Ты — самое светлое и прекрасное чудо, моя девочка, — дрожащим шёпотом промолвила она, поглаживая её по волосам и вжимаясь губами в её лоб. — Мне отныне не нужно успокоительное, которое не давало мне увидеться с тобой во сне...

— Теперь мы с тобой всегда будем на связи, — с улыбкой сказала Онирис, касаясь поцелуем её щеки чуть повыше бакенбарды. — И я буду посылать тебе свою любовь, даже находясь далеко. Ты не будешь одна. Я всегда буду с тобой.

Они стояли, крепко стиснув друг друга в объятиях и дыша в унисон. Потом госпожа Розгард окинула Онирис новым, посветлевшим взором и проговорила:

— Матушка Аинге мне рассказала, что ты проходишь обучение... Что ж, оно даёт блестящие результаты, родная моя. Ты — удивительная врачевательница раненных душ.

— Я ещё не врачевательница, я только учусь, — тихонько рассмеялась Онирис.

— Уже один только твой смех — чудесное лекарство, — задумчиво молвила госпожа Розгард.

— Ты не первая, кто говорит мне об этом, — улыбнулась Онирис. — А я всё никак не могу взять в толк, что в моём смехе такого удивительного... Смех как смех.

— О нет, — с мерцающими в глубине глаз светлыми искорками покачала головой госпожа Розгард. — Он звучит как прекрасная целительная музыка. Не менее целительная, чем музыка службы в храме.