Дочери Марса

Но было еще кое-что, чего они не видели раньше в таких масштабах. Они вышли из столовой и последовали за старшей сестрой в последних лучах лилового заката. В погожий весенний день медсестры и санитары выставили кровати пациентов на солнце, а теперь возвращали их назад. Сестры стали помогать одетым в синие пижамы раненым закончить последнюю вечернюю прогулку. В конце улицы Генерала Бриджеса был перекресток, названный в честь скаковой лошади, — Карабин-стрит. Здесь старшая сестра подвела девушек к длинной палатке, где на входе красовалась картонка с надписью «ДНУ». Несколько десятков пленных немцев, захваченных врасплох англичанами во время первого весеннего наступления, лежали на кроватях или ходили, беседуя между собой по-немецки, или сидели неподвижно под бдительным оком санитаров. Некоторые из тех, кто, как казалось на первый взгляд, спокойно лежал на кроватях, оказывается, если присмотреться повнимательнее, тряслись мелкой дрожью. Некоторые из ходячих при приближении санитара жались к стенам палатки и корчились от ужаса.

Старшая сестра собрала медсестер и тихо, словно экскурсовод в чужой церкви, заговорила.

— По обе стороны от линии фронта, — сказала старшая сестра, — в пунктах эвакуации раненых на передовой и госпиталях общего профиля лежат люди, у которых нет никаких ран, но которые страдают каким-то странным недугом. Некоторые врачи считают, что это психическое расстройство вызвано в первую очередь трусостью. С другой стороны, находятся психиатры, утверждающие, что ничего подобного за всю историю психических расстройств еще не происходило. Они предполагают, что это проявление шока, вызванного военными действиями: боязни взрывов или возможности быть похороненным заживо — подобное несоматическое расстройство может случиться с любым солдатом, даже с храбрецом. В отличие от многих психических больных, эти люди никогда или почти никогда не проявляют агрессии.

Она провела медсестер по проходу под охраной санитаров. Салли помнила, что еще в Египте словно откуда-то из темных глубин всплыл термин «военный невроз» и побежал по палатам, подхваченный одними и оспариваемый другими врачами. Его связь с трусостью вызывала споры.

— Что означают эти буквы «ДНУ» на входе? — тихо спросила Лео.

— Всегда остаются сомнения, — сказала старшая сестра. — Так что это аббревиатура означает «диагноз не установлен».

В ту ночь им разрешили поспать подольше, а поздним утром их разбудил австралийский санитар с шотландским акцентом. Он звонил в колокольчик и, проходя между палаток, добродушно напевал, что сердцем он в горах, преследует оленя.

— Они умирают так тихо, — сказала Леонора про англичан и немцев, за которыми они ухаживали. — Точно так же, как и на Лемносе.

Если раненый в сознании, он может сообщить, что умирает, очень спокойно, будто говорит другу, что собирается в лавку на углу за табаком. Попадались среди них и совсем юнцы, гораздо моложе, чем в Египте. Британия до дна выскребала своих детей. Некоторые были болтливы — рассказывали жуткие окопные истории. Или о том, как на перебитых конечностях или с раной в груди ковыляли в тыл навстречу идущим подкреплениям и обозам, подвозящим ящики с патронами, полевые кухни, колючую проволоку — все, что требовали траншеи и окопы передовой. Самые тяжелые умирали в полковых медсанбатах или прямо на головных перевязочных пунктах. А если не там, то на пунктах эвакуации раненых вблизи передовой.

Но и раны тех, кто добрался до Руана, по-прежнему таили в себе смерть. Однажды ночью в палате для немцев Салли увидела, как вдруг бешено участился пульс у молодого пленного всего лишь с ранением плеча и при этом взлетела температура. Они с Онорой смотрели, как он задыхается, и были рады, что рано утром его увезли в операционную. Руку ему ампутировали. Но бактерии обманули скальпель хирурга и проникли в тело. Или у него в мозгу вспыхнул менингит.

— Этот мальчик умер не тихо, — сказала Лео, — а в агонии.

Немецкий фельдфебель держал его за руку и отвечал на его тревожные, испуганные вопросы.

Поскольку Руанский госпиталь был таким большим и внушительным, сразу поразив Салли размерами и распланированными улицами, раненых там держали до самого излечения. Но палатные врачи и медсестры всегда сразу по прибытии помечали британцев, канадцев и индусов цифрами 1, 2, 3: в перспективе может их вернуться на фронт — 1, вероятно выздоровление в течение трех месяцев — 2, не годен к участию в боях как минимум полгода либо вообще никогда — 3. Отмеченных цифрой 3 на машине «Скорой помощи» доставляли в порт Руана для отправки в Англию. Выздоровевших, разумеется, везли в противоположную сторону. Возвращали в мясорубку.

3. Возвращение