Дочери Марса

Разумеется, вскоре новость облетела все каюты. Муж Кэррадайн ранен. Он находится в Александрии — его доставили одним из транспортных судов и поместили у англичан в так называемом Втором Общеклиническом госпитале. Все женщины поднялись и быстро оделись. Из других кают прибежали объятые страхом другие девушки. Кэррадайн была не в себе — ведь сообщение о ранении могло означать что угодно. Но все они были готовы безоговорочно ее поддержать. Леонора поцеловала ее в щеку. Остатки недавней злобы если и витали еще над ними, то теперь окончательно остыли благодаря заботе о Кэррадайн и тому, что где-то на берегу лежал ее раненый и хорошо всем знакомый муж.

Митчи нашла для них грузовик. Во Втором Общеклиническом госпитале, в районе форта Кайт-Бэй, служащий сообщил Кэррадайн, Митчи и еще троим прибывшим вместе с ними медсестрам: да, это и есть Второй Общеклинический госпиталь и лейтенант Кэррадайн в списке помещенных сюда раненых. Но он может находиться где угодно — в любом из четырех или пяти переполненных филиалов госпиталя. Тут уж никто ничего не регистрировал, извинился служащий. Не было времени.

— Госпитали сейчас развертываются повсюду, — жаловался он, — причем без каких-либо предупреждений или сообщений об их местонахождении. Снимают пустующие пансионы, покупают здания у греков и армян. И не ежедневно, а буквально ежечасно. Полный идиотизм.

Кэррадайн стояла чуть поодаль в своей серой форме и с посеревшим же лицом. Под стальным взглядом Митчи чиновник принялся записывать адреса других госпиталей. Митчи взяла список и помахала им, словно векселем. Они вернулись к грузовику. Устроившись на жесткой скамье напротив Кэррадайн, Митчи сказала:

— Ты должна понимать, дорогая, эта телеграмма подписана не каким-то клерком, а британским бригадным генералом. Для меня это свидетельство того, что о твоем муже пекутся на самом высоком уровне. Видно, побаиваются его могущественного отца. Это вселяет надежду.

Они поехали на юго-восток, удаляясь от моря по бульвару в европейском стиле в сторону большого парка, где в глаза им бросилось вычурное здание, изукрашенное затейливым старомодным орнаментом и завитушками, — сейчас реквизированное для военных нужд, над его главными воротами красовалась надпись: «Австрийская женская больница». Они слезли, вошли в ворота и по тропинке отправились на поиски. Сады были полны свободно гуляющих ходячих раненых — куривших, болтавших, делившихся своими историями. Войдя внутрь, женщины представились сидящим за столами британским санитарам. Пока Митчи вела переговоры, женщины заметили случайно проходившую мимо медсестру-англичанку, мельком взглянувшую на них.

Лейтенанта Кэррадайна тут не оказалось. Царила все та же неразбериха. Они поехали на восток, минуя старую часть города. Развалины колонн и нагромождения камней не вызвали у них ни малейшего интереса. Дорога опять повернула к берегу, блеснуло море, водитель поехал в гору к французскому женскому монастырю Сакре-Кёр. За воротами они увидели беспорядочно разбитые в саду палатки, а прямо среди кустарника лежащих на носилках солдат. Митчи, Кэррадайн и остальные вошли в кабинет, устроенный в келье бывшего монастыря, и здешний служащий отыскал в списке имя лейтенанта Кэррадайна.

— Вы все к нему? — спросил он, поняв, что эту старшую медсестру ему ничем не удержать.

Выйдя из кабинета, Митчи объявила, что на второй этаж поднимутся только они с Кэррадайн. Остальным придется подождать здесь, наслаждаясь запахом свежей краски. Мимо из сада в здание и обратно сновали молодые медсестры. А прибывшие топтались в коридоре, внезапно почувствовав свою неприкаянность.

Для Митчи и Кэррадайн поиски завершились довольно быстро: Кэррадайн обнаружила мужа на просторном балконе над садом, он лежал на койке с чистой, но с уже проступившими пятнами крови льняной повязкой на голове. Над ним, проверяя его глаза, как раз склонился молодой врач и опускал ему нижнее веко.

— Это мой муж, — сказала Кэррадайн.

— О! — воскликнул лейтенант Кэррадайн, заметив ее, и принялся бормотать нечто совсем неразборчивое.

— О, помолчи, Эрик, успокойся, — проговорила она, опускаясь на колени у койки и целуя его в подбородок. Но он не мог. Его мозг был перевозбужден и дезориентирован, лейтенант продолжал что-то бессвязно и неразборчиво бормотать.

— Это нормальное явление, — пояснил молодой врач, словно наблюдал подобные явления на протяжении долгой клинической практики. — Это нормально для раненного в голову.

— Да, — шепнула Митчи на ухо Кэррадайн.

— Дауг аск рага, — произес лейтенант Кэррадайн и тут же заплакал.

— Нет, — сказала Кэррадайн. — Нет, не надо, ты только не плачь.

Митчи отошла, после чего по настоянию Кэррадайн одна за другой стали подходить остальные женщины. Пока Салли дожидалась своей очереди, лейтенант забылся тревожным сном, лицо его оставалось мертвенно-бледным. Во сне он пробормотал:

— Ау рог.

Ни одна из них долго не задерживалась. Сказать было нечего. Они оставили Кэррадайн наедине с мужем.