Дочери Марса

— Я слышала, что его и других убил пулеметчик, но часы идут. Ни единой царапины, — сказала она.

Эта странность не давала ей покоя.

— Эй, брось ломать голову, — посоветовала Салли. — Он просто подумал об этом. Подарок другу. Вот и все. Это не так, не стоит придавать значения. Можешь положить их в свой ящик и забыть. Или отправить его родителям.

— Как их найти? — нетерпеливо спросила Наоми. — Откуда мне знать?

— Мы можем узнать, когда в следующий раз будем в Александрии. Там должны быть личные дела военнослужащих.

— Он говорил со мной не больше, чем с Онорой, — пробормотала Наоми. — Возможно, он и хотел сблизиться со мной. Но я не стремилась.

— Теперь, когда он убит, одному Богу известно, о чем он думал. И то, что раньше казалось мелочью, сразу начинает представляться чем-то значительным. В любом случае ты не считаешь, что бедняга имел право послать тебе свои личные вещи? Впрочем, у умирающих свои привилегии…

Наоми так не считала и, чтобы показать это сестре, протестующе подняла руки.

— Тогда, если они тебе не нужны, — сказала Салли почти раздраженно, — почему бы тебе не выбросить их за борт? Предать их морю?

— Ты же знаешь, я не смогу.

Салли представила, как тикающий механизм, вращаясь вокруг своей оси, падает в знаменитые воды. Они разом пристально посмотрели на неровные, бесцветные волны. Но Салли понимала — то, что кажется ей элементарным, непостижимо для Наоми.

7. И снова дела

В том, что делали медсестры, преобладала неуверенность, царила совершенно другая атмосфера, чем в первой поездке. Ничто не указывало, что на Галлиполи, по берегам Дарданелл, Геллеспонта и в остальных географических точках, охваченных жаждой убийства и разрушения, намечается хоть какой-то просвет. Текли рутинные госпитальные будни, одна смена шла за другой, регулярно стелилось свежее постельное белье, санитары отскребали помещения от грязи, а Леонора видела, как неторопливо шествует капитан Феллоуз — обычный обход — с лицом, куда сильнее выражавшим озабоченность, чем пламенную страсть. Слишком уж трезвомыслящим и практичным для флирта с девчонками оказался капитан Феллоуз.

Количество предметов обихода первой необходимости росло — если в первую поездку в стерилизационной умудрялись обойтись парочкой примусов, то теперь их число достигло восьми. Обещали и автоклавы. Санитары таскали в складское помещение коробки с новейшим анестетиком — новокаином. Приставка «ново» предполагала новизну. Возможно, это новое снадобье и вправду обладало способностью изменить всю совокупность факторов, когда они становились на якорь или когда мимо проплывали баржи и тральщики.

На второй день, когда они приблизились к полуострову, врачей собрали на какое-то сверхважное совещание в носовой части госпитальной палубы. Появился новый палатный врач, и еще поступило предложение снова в случае необходимости использовать лейтенанта Хукса в качестве хирурга. Фрейд — несмотря на рулады из «Больше не хочу быть актрисой» и «Малыш Томми Мэрфи» — сохраняла трезвейший рассудок, если это касалось хирургии, расставаться с которой она явно не собиралась.

Капитана Феллоуза, по общему мнению, первая и довольно бестолковая поездка ничуть не изменила. Феллоуз вместе с Митчи предстали перед Салли, которую направили в помещения для стерилизации инструментов, и та заметила в глазах капитана холодный расчет.

— Я бы хотел, чтобы вы стали моим анестезиологом на этот рейс, — начал он. — В прошлый рейс этим занималась сестра Кэррадайн. Вам не приходилось раньше иметь дело с обезболивающими?

Салли ответила, что приходилось. Но в госпитале Маклей премудростям анестезиологии не обучали. И Салли сомневалась, что удастся выехать на одних способностях. И тут ей пришла в голову гаденькая мысль, что как раз они с сестрой отнюдь не профаны по части введения человека в блаженное беспамятство.

Феллоуз сказал, что у него имеется пособие Пила «Об анестезии».

— Я передам вам книгу с кем-нибудь из санитаров. А сейчас предлагаю дойти до комнаты медсестер и ознакомиться с общими указаниями, помещенными в конце каждой главы.

Салли прочла указания Пила. В ее больничке, уже полузабытой и такой в свое время привычной, вопросами анестезии занимался доктор Мэддокс. Все сводилось к элементарным правилам — обычная маска, на которую капали эфир. Устройства для хлороформа и эфира, представленные в пособии Пила, стали для Салли чуть ли не откровением. Аспирационная трубка или канюля Янкувера очень походила на то, что однажды использовал доктор Мэддокс, ампутируя ногу одному лесорубу, и, следует отдать ему должное, справился с этим блестяще — оперируемый даже не пискнул. Тогда Салли думала, что трубка Янкувера — вообще единственное на свете устройство для подобных целей.