Еще одно доказательство ее сообразительности: она сказала болтушке Хелен Боннет, что собирается на несколько недель в Европу. Она часто выезжала за границу. Если полиция заинтересуется, где Салли была в тот вечер, у нее есть алиби. Конечно, если полицейские не потрудятся проверить правдивость рассказа Хелен.
А еще туман! Если Салли нуждалась в подтверждении, что она поступает правильно, то вот оно: само мироздание хотело того же, что и она. Туман укутал город, скрывая, как она крадется на Фронт-стрит с ножом в руке.
Мысли Салли метались в разные стороны, пока она подбиралась к дому Джесса. Она не рассчитывала, что его жена окажется снаружи, на заднем дворе у озера. Но это неважно: все можно проделать и там – с не меньшей легкостью. Так даже легче: в доме не останется следов крови. Просто идеально!
Салли увидела, как жена Джесса, спотыкаясь, бредет к озерному берегу, стонет и плачет. Очевидно, она собиралась рожать. Это удивило Салли. На такое она тоже не рассчитывала. Еще одна счастливая случайность. В родовых муках жена Джесса не сможет толком сопротивляться, пока Салли сделает то, что должна. Она улыбнулась своей удаче и последовала за Адди на берег. Все подсказывало, что она поступает правильно. Деревья, трава и туман кивали в знак согласия. Салли ясно видела, как сама природа подбадривает ее.
Час пробил. Сумеет ли она дойти до конца? Сможет ли оборвать человеческую жизнь?
Она подкралась к жене Джесса поближе. И еще ближе. Затем прямо у нее на глазах на белой ткани расплылось алое пятно. Салли даже не заметила, как ударила. Она уставилась на пятно, глядя, как оно расползается все дальше и дальше по белой ночной рубашке. Жена Джесса даже не взглянула на нее. Она упала на мелководье. Салли уставилась на окровавленный нож в руке и поняла, что сделала то, зачем пришла. Теперь уже ничего нельзя исправить. Через несколько минут Салли увидела, как ребенок выскользнул из чрева умирающей матери.
Она отбежала к стене дома, заметив, как из тумана, который слегка рассеялся, появилась еще одна фигура. Как ни странно, это была Селеста Коннор, толкающая перед собой детскую коляску. На глазах у Салли Селеста выловила ребенка из озера и положила в коляску. Затем раздался голос Гаррисона. Тогда Салли услышала все – и безумный бред Селесты, и ужас Гаррисона оттого, что, по его мнению, она натворила. Салли улыбнулась.
Невероятно. Прямо у нее на глазах Гаррисон переложил вину за совершенное преступление с Салли на собственную жену. Ей всегда нравился Гаррисон. Теперь виноват будет кто-то другой, а не Салли. Она не ожидала такого щедрого подарка после того, что совершила. День удался.
Затем Салли развернулась и пошла к себе в отель. Дело почти сделано, но оставалась одна маленькая деталь: нож. Она понимала, что от него нужно избавиться, и решила отнести его в доки и спрятать в мусоре. Там, среди рыбьих внутренностей и сломанных ящиков, его никто не заметит. Потом она вернется в отель и будет ждать дальнейшего развития событий.
Проходя мимо городской пристани, Салли услышала странный звук. Чье-то пение? Она никогда раньше не слышала ничего подобного. Песня без мелодии, без слов. Это пел человек? Салли точно не знала. Но ее так очаровала мелодия, что, вопреки голосу рассудка, она дошла до самого края причала, по-прежнему сжимая в руке нож. А потом ее осенило: вовсе незачем идти в доки. Она бросила нож в воду и с улыбкой смотрела, как он закружился и пошел ко дну, скрывшись из виду. Все как по маслу.
Пение стало громче. Салли всмотрелась в туман, и ей показалось, что она увидела в воде силуэт какого-то существа. Может, выдры? Бобра? Кто это? Это оно издавало звуки? Кем бы ни было существо, в этот момент оно встретилось взглядом с Салли, и она застыла на краю городского причала, загипнотизированная пристальным взглядом. Словно добыча перед коброй.
У Салли не было детей, так что она не могла понять гнева скорбящего отца. Не могла предвидеть, какую ослепляющую, мстительную ярость породила своим поступком. Бедняжка Салли была так зачарована взглядом существа, что не заметила приближающийся гигантский водяной вал, пока тот не вырвался из тумана и не обрушился на нее, разбив причал в щепки.