Дочери смотрителя маяка

Я уже устала от скитаний сестры, ее замкнутости, из-за которых мне приходилось гоняться за ней в ночи, как сейчас, рискуя здоровьем и целостью конечностей, чтобы притащить ее обратно в тепло нашего дома и убежище нашей кровати. Насколько я помню, в тот раз я впервые разозлилась на Эмили.

— Эмили!

Мой голос, подхваченный ветром, утонул в висевшем в небе мокром снеге, гонимом бурей.

— Эмили!

Она, услышав мой оклик, посмотрела на меня, а потом снова повернулась к озеру и, подняв руку, указала в темноту. Лучи света растерянно скользили по стене тьмы, испещренной белыми пятнышками, и я мельком увидела опасно накренившуюся лодку, которую относило волнами к черным вулканическим камням мыса Порфири. Двигатель молчал, команда, должно быть, пыталась справиться с управлением, если еще не покинула судно.

Я оставила Эмили, белый силуэт на фоне черной скалы под маяком. Всего за пару минут я добежала до дома и разбудила папу. Он вышел на озеро на «Душистом горошке», чей маленький навесной мотор с ревом ожил, когда папа вклинился в вырастающую перед ним гору воды. Мать развела огонь и начала кипятить воду в кастрюлях.

Ожидание было бесконечным. Эмили отказывалась идти домой, так что я присоединилась к ней на мысе, где мы стояли, завернутые в шерстяные пледы, и наблюдали за разворачивающейся драмой, театрально подсвечиваемой маяком. «Хартнелл» был грузовым судном и, вероятно, совершал свой последний в сезоне рейс из Дулута, и я могу только догадываться, почему он так отклонился от курса. Возможно, капитан искал спасения от жуткого ветра и бешеных волн классического ноябрьского шторма, надеясь обогнуть остров Ройал и укрыться в бухте Маккарго? Может быть. В таком случае наверняка что-то пошло не так, к ужасу команды судна, и бесстрастный глаз маяка показал, что теперь оно, швыряемое ветром и волнами, нашло пристанище на мелководье у косы Порфири и основательно село на мель, а его металлический корпус деформировался.

Я слышала крики в темноте и звук лодочного мотора. Эмили и я с фонариками в руках встретили «Душистый горошек» на берегу. В нашу маленькую лодку набилось пятеро мужчин, мокрых и дрожащих, с бледными лицами от шока и страха и черными кругами под глазами.

— Отведи их к матери. Отогрейте их.

Папа по-прежнему стоял на корме «Душистого горошка»; волны поднимали лодку и швыряли вниз, и было видно, что он вымок до нитки.

— Где-то там еще трое, в том числе и женщина.

У меня сжалось сердце. Жена, а иногда и дети капитана или владельца судна, довольно часто путешествовали вместе с ним. Я перестала видеть папу задолго до того, как рев бури заглушил звук мотора. Мать помогла мужчинам снять мокрую одежду, завернула их в шерстяные одеяла и напоила крепким горячим кофе. Они сидели молча — явно еще не пришли в себя после пережитого, их зубы продолжали стучать еще долго после того, как горячий напиток был выпит и их кожа порозовела.

Разобравшись с мужчинами, мать переключила свое внимание на нас с Эмили. Мы переоделись в сухую одежду и сидели, вытянув руки к печи. Эмили все еще дрожала. Мать обхватила лицо Эмили руками, ее большой палец задержался на бледной щеке, пока Эмили не подняла на нее взгляд своих серых глаз, и они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Затем мать села и стала расчесывать Эмили волосы, пока они не начали сверкать, как перья ворона.

История разворачивалась перед нами, мужчины, которые снова обрели голоса, собирали ее по кусочкам. У «Хартнелла» отказали двигатели за две мили до острова Пассаж, произошло это около десяти часов вечера. Чудовищные волны, обрушиваясь на палубу, сорвали крышки люков и затопили машинное отделение. На судне была бизань-мачта, и они подняли парус, изменив курс, чтобы проскочить за остров Ройал, где могли бы переждать шторм, а после этого отправиться в Порт-Артур на ремонт. Но волны стали слишком большими, и около полуночи они потеряли управление и могли полагаться только на милость ветра, который понес их прямо на скалы у острова Дредноут. Они спустили спасательную шлюпку и готовились покидать корабль. Первый помощник был в шлюпке, помогая жене капитана спуститься. Как только она это сделала, их накрыла огромная волна, оторвав шлюпку от корабля и отправив трех ее пассажиров в темные воды Верхнего.

Я достаточно хорошо знала озеро, чтобы предугадать их судьбу. Верхнее не было склонно отпускать тех, кто оказывался в его ледяных объятиях. По лицам кутающихся в одеяла мужчин, волею судьбы оказавшихся в нашем скромном жилище, было видно, что они тоже об этом знали.

Казалось, папы не было уже несколько часов. Ветер продолжал завывать, лишь слегка стихнув с восходом солнца, чей рассеянный свет тщетно пытался пробиться и согреть покрытый снегом остров. Папа появился на пороге ранним утром и молча покачал головой.

Мужчины жили у нас три дня. Папе удалось передать сообщение береговой охране, и за ними приплыл «Джеймс Уэйлен». Вскоре после этого прибыло спасательное судно, стащившее «Хартнелл» со скал и отбуксировавшее его на верфи в Порт-Артуре.