Дочери смотрителя маяка

Уже давно за полночь. В доме тишина. Я повторяю процедуру — замораживаю, сушу, промокаю, замораживаю, сушу, промокаю… Я уже на середине дневника, но до крушения «Келоуны» все еще остаются месяцы.

Смотритель описывает идиллическую жизнь. Девочки растут. В течение года они проходят все нужные этапы: переворачиваются, улыбаются, учатся ползать; и в то же время заменяются калильные сетки, доставляют керосин, делается ремонт.

Зима проходит без приключений. Он учит Чарли читать, используя газеты, приходящие пачками, сразу за несколько недель. Они охотятся на оленей карибу. Судоходный сезон начинается поздно, часто бушуют сильные грозы. Они отмечают день рождения двойняшек, впрочем, не было подарков и торта, просто упоминается о том, что им исполнился год в мае 1926 года. Кажется, он очарован дочерями намного больше, чем в свое время сыновьями, поскольку он все чаще упоминает о двойняшках. Особенно об Эмили. Очевидно, что она его любимица.

Среда, 16 июня. — Сегодня доставили маленькую лодку с гафельным парусом на замену старому, протекающему катеру. Она очень маневренная, на ней будет одно удовольствие плавать между островами и рыбачить. Назвал ее «Душистый горошек». Двойняшки уже учатся ходить. Элизабет заметно сильнее и крупнее Эмили, но Эмили уже выучила больше слов и время от времени использует их с утомительной частотой. Она ходит за мной как тень, но никогда не отходит далеко от Элизабет.

Должно быть, вскоре что-то должно измениться. Мисс Ливингстон утверждает, что Эмили никогда не разговаривала. Никогда. Кроме одного произнесенного слова — имени дочери. Анна.

Суббота, 10 июля. — Уже почти три недели не было дождя. Мне приходится через день ездить поливать грядки картофеля. Чарли всегда вызывается поехать со мной, и ему очень нравится плавать на «Душистом горошке». Он быстро учится и станет умелым моряком.

Понедельник, 9 августа. — Ягод в этом году мало, но мы все равно собирали их несколько долгих дней на острове Эдуарда. Девочки развлекались, часами играя с палками и листьями, пока Лил собирала урожай и совала им пурпурные ягоды прямо в рот, пока они не перемазали ими щеки и губы. Они неразделимы, и кажется, что между ними существует какая-то особая связь, и у них есть свой язык. Эмили, конечно, сообразительнее сестры. Она забирается ко мне на руки и требует сказок, делая вид, что читает вместе со мной, говоря на непонятном языке, и самым очаровательным образом подражает моим действиям.

Я, не раздеваясь, уснула около трех часов ночи, дневник как раз в очередной раз лежал в морозильнике. Я спала дольше, чем рассчитывала. Лампа на столе смотрит на меня с укором. Какое-то время я вспоминаю, чем занималась и почему лежу, будто отключилась, придя домой пьяной и не расстелив постель. На улице темно, хотя уже давно утро. Должно быть, все уже ушли, потому что дома тихо, даже телевизор молчит. Выглянув в окно и не увидев на подъездной дорожке машины, я испытываю облегчение: весь дом в моем распоряжении! Небо затянуто тяжелыми и низкими тучами, ветер мечет крошечные крупинки снега. Я возвращаюсь к своему занятию. Вскоре я раскрываю секреты, которые хранятся в дневнике. Но это совсем не то, чего я ожидала.

Четверг, 18 ноября. — В наш дом пришла болезнь. У Питера и Чарли началась лихорадка. Они прикованы к постели, и то дрожат под грудой одеял, то откидывают их, когда у них начинается жар. Они в умелых руках. Лил приготовила им отвар из трав, пучки которых висят в кладовой, и я уверен, что они скоро поправятся.

Суббота, 21 ноября. — Мальчикам стало лучше, лихорадка практически прошла, но они все еще очень слабы и едва потягивают бульон. Я читаю им роман Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой». Это их хоть как-то развлекает, хотя они больше спят, чем бодрствуют. Теперь у меня вызывает опасение состояние девочек. Они обе стали вялыми, и боюсь, теперь они поддадутся болезни.

Понедельник, 22 ноября. — И Элизабет, и Эмили уже совсем больны. Их лица горят от лихорадки, и они отказываются от отвара Лил. Я больше переживаю за Эмили. Она не такая сильная, как сестра. Она маленькая и уязвимая.

Замораживаю, сушу, промокаю…

Суббота, 27 ноября. — У девочек уже пятый день лихорадка. Они становятся все более и более вялыми. В отличие от мальчиков, они теперь с головы до пят покрыты красной сыпью. Погода очень переменчива, иначе я бы уложил их в «Душистый горошек» и отправился бы в Порт-Артур искать врача. Лил делает все, что может, но симптомы этой болезни, которая подкосила сначала мальчиков, а теперь и двойняшек, начинают проявляться и у нее. Я помогаю, как могу. Я все больше переживаю.

Воскресенье, 28 ноября. — Прошлой ночью Эмили победила лихорадку. Ее крошечное тельце дало отпор болезни, подкрепленное травяной настойкой Лил. У Элизабет жар не спадает, у нее начались судороги, дыхание стало поверхностным и прерывистым.

Понедельник, 29 ноября. — Элизабет умерла сегодня утром. Она испустила дух через полчаса после рассвета. Я убрал ее тело с детской кроватки, от ее сестры. Эмили безутешна.