Дочери Волхова

– Тогда я воззвал о помощи к Халоги, и той же ночью мы увидели вдали высоко горящий огонь. Мы всю ночь держали путь на этот огонь, но не приплыли ни к какой земле. Между тем и следующей ночью высокое пламя снова горело, хотя в той стороне не было суши, на которой мог бы быть разведен огонь. И на третью ночь мы плыли, держа путь на высокое пламя, и наконец пристали к скалистому острову. На острове горел огромный костер, а возле костра сидел рыжеволосый человек в красном плаще. Он спросил нас, кто мы, откуда и куда держим путь, и я рассказал ему о себе и о своем путешествии. Тогда он сказал: «Если ты родом из Халогаланда, то, наверное, знаешь святилище Халоги в Синем фьорде?» Я подтвердил: «Разумеется, знаю, я сам и мои родичи всегда приносим там жертвы». Он снова спросил: «А знаешь ли ты жертвенник Халоги во фьорде Водопадов? Часто ли там приносят жертвы?» И я заверил, что жертвы там приносятся положенным порядком. Он осведомился, знаю ли я священный камень Халоги во фьорде Белой Бороды, и таким образом расспросил меня обо всех местах, где почитают Халоги. И напоследок он произнес: «Не забывайте приносить жертвы три раза в год, и мое благословение всегда будет с вами. Мое имя – Халоги, Высокое Пламя, и также зовусь я Хельги – Вещий. И раз уж ты помогаешь мне, пусть и тебя отныне зовут Хельги или Халейг. И в придачу я дам тебе мой дар: куда бы ты ни плыл, высокое пламя, не видимое для других, будет указывать тебе дорогу». На этом мы простились с ним и вскоре прибыли на Восточный путь.

«Хар логи» – «высокий огонь»… Будучи наслышана от варягов о тамошних богах – особенно Вологор, муж вуйки Велерады, охотно рассказывал о них зимними вечерами, – Яромила сообразила, что речь идет, надо думать, о Локи, боге огня, который в родных краях Одда удостоился особенного почитания. Вот почему ей кажется, что от него веет невидимым огнем, неким огненным ветром – не обжигающим, но обладающим особой силой, способностью раздувать паруса… Так сказывается на нем благословение бога Высокого Огня.

– И я хочу, чтобы ты и твоя сестра, – Одд взял Яромилу за руку и оглянулся на Дивляну, – помогли мне совершить нашу общую месть.

– Мы готовы помочь тебе всем, что только в наших силах, – ответила Яромила и про себя удивилась, как легко стала произносить варяжские слова.

И как легко она понимает его! Домагость, разумеется, не позволял своим дочерям толкаться среди торговых гостей, общались они мельком, и Яромила, как и Дивляна, могли говорить в основном о том, чего бы гости желали съесть и что именно нужно починить из их одежды. Вести долгие разговоры о богах им никогда раньше не приходилось, и Яромила даже не знала, что понимает столько слов. Однако вся картина, нарисованная Оддом, так ясно стояла у нее перед глазами, словно он не рассказывал, а показывал в воде, как волхвы-чародейки…

– Я хочу, чтобы ты и твоя сестра помогли мне не только добрыми пожеланиями, – продолжал Одд, не выпуская ее руки.

Яромила опустила глаза, глядя на его руку: жесткая от мозолей, худощавая, но сильная, четких очертаний, с длинными ловкими пальцами, она казалась красивой, несмотря на вечную язву на тыльной стороне кисти – от щита. Эта рука будто вела свой неслышный разговор с рукой Яромилы, так что девушка, пытаясь угадать его суть, едва сумела коротко ответить:

– Но как? Как мы можем помочь?

– Послушай еще немного. У Халоги есть две дочери, одну из них зовут Торгерд, а вторую – Ирпе. Тому, кто заслужит их благосклонность, они помогают в битве, являясь подобно Шлемоносным Девам11 в грозовой туче, в сопровождении града и молний. На каждом пальце у них по золотому кольцу, и из каждого кольца вылетает ослепительная молния, поражающая врагов. В дар им приносят золотые кольца… и некоторые из этих колец Иггвальд похитил из святилища Торгерд и Ирпе. Я хочу, чтобы он увидел, как сами они придут, чтобы покарать его. Устрашившись гнева богов, Иггвальд не сможет нам противиться, и все, что он ранее награбил в разных землях, достанется нам.

Когда он объяснил свой замысел более подробно, все вокруг разинули рты.

– Ты, витязь, совсем с ума сошел, что ли? – только и выговорил Домагость, и прочие старейшины ответили согласным гулом.

Они уже почти привыкли слышать от Одда Халейга невероятные повести, но то, что он теперь предлагал, превосходило всякое разумение. Все-таки страна великанов – это одно, а здесь у нас – совсем другое!

– Скажи мне, жрец, разве я хочу чего-то невозможного? – обратился Одд к Святобору, безошибочно выбрав его среди других старейшин, хотя тот сейчас по виду ничем не отличался от прочих. – Или вы не умеете вызывать грозу и гром?

Одд слегка приподнял брови и окинул взглядом старейшин. На губах его играла легкая полуулыбка, будто он спрашивал о сущей безделице и смешно было даже предполагать, что они этого не могут. Он-то не видел никакой разницы между Ладогой и волшебными странами. Для него волшебные страны были там, где он сейчас находился.

Старейшины переглянулись, вопросительные взгляды устремились главным образом к Домагостю и Святобору, жрецам Перуна и Велеса.