Дочери Волхова

Проталкиваясь сквозь ликующую толпу, к ней приблизился брат Велем, сын Домагостя. Он один не ликовал, и мрачное, с выражением упрямого вызова лицо резко выделяло его в толпе словеничей; хорошо, что на него никто сейчас не смотрел. Под настойчивым взором брата Дивляна быстро очнулась и вспомнила, кто она такая и что с ней недавно происходило. И от души порадовалась, что хоровод словеничей, каменная вымостка и белое священное покрывало, на которое нельзя ступать никому другому, не позволяют ему подойти к ней и защищают от гнева рода, от которого она было попыталась сбежать.

Единственный, кто бурно обрадовался, так это Нежата. Прибыв в Словенск, он ожидал найти там любимую Тепляну и чрезвычайно удивился, обнаружив в священном кругу вовсе не ее, а среднюю воеводскую дочь. Его одного осчастливила мысль, что его невеста была и остается в безопасности, а вся суматоха поднялась ради другой. Но горячее возмущение поступком Вольги от этого не уменьшилось, и Нежата стоял в первых рядах ладожской дружины, готовый немедленно броситься на похитителя.

Однако того нигде не было видно. Да и к сестре-беглянке подойти сразу Велем не мог, отделенный от нее шумной толпой. И о чем с ней говорить, когда она стоит на священном полотне, месте богини, со священным ожерельем Солнцевой Девы на груди? Сейчас можно только кланяться ей. Пришлось ждать окончания обрядов, довольствуясь обществом не очень-то приятных собеседников: Вышеслава и его близких.

Вышеслав почти сразу заприметил, что в толпе словеничей появилось новое важное лицо – Домагостев сын. А может, подсказал кто из многочисленных и глазастых родичей. Подойти самому к неженатому парню Вышеславу не позволяло достоинство, но он тут же послал к приезжему своего сына Горислава с приглашением поговорить. Велем, оглядываясь на новоявленную Деву Ильмеру, приблизился и поклонился дальнему родичу.

– Здравствуй, здравствуй, добрый молодец! Ясен сокол! – Вышеслав приветствовал его с таким оживлением и радостью, будто родного сына. – Ну, Велемысл Домагостич, ты всем витязям витязь! Отчего же все еще в короткой рубашке ходишь? Что ж отец тебя не женит никак? Или в Ладоге невест нету хороших? Так к нам приезжайте – у нас их много уродилося, будто земляничинки в бору, одна другой краше, одна другой слаще!

– Спасибо на добром слове, Вышеславе! – Велем снова почтительно поклонился старейшине, хотя особо теплых чувств не испытывал. – Нам сейчас не до чужих девок, нам бы свою воротить! – Он бросил взгляд на Дивляну, все еще стоявшую на вышитом полотне. Вокруг нее ходили женщины, притопывая в пляске, воздымая руки к небу и прославляя ее красоту. – Сестру мою лихой человек из дома увез, вот приехал забрать ее и домой вернуть. Спасибо вам, что сохранили!

– Слышал, слышал я про вашу незадачу! – Вышеслав по-свойски приобнял Велема за плечи и повел его в сторонку, будто намеревался доверительно сообщить нечто важное. – Кто бы подумать мог! Мы Деву Ильмеру семьдесят лет дожидались, а она не в Словенске, в Ладоге родилась!

– У богов все бывает, – сдержанно ответил Велем, ничуть не радуясь этому чуду, которое явно осложняло и без того непростое дело.

– Вы, я слышал, ее за князя Аскольда в полянскую землю отдать думали?

– Думали. И отдадим, коли батюшка так решил и родичи приговорили.

– Да неужто хотите Деву Ильмеру у нас отнять? – Вышеслав будто в изумлении развел руками и вытаращил глаза. – Благословение наше? Не отдаст ее народ словенский!

– Ваша была бы, коли бы в вашем роду родилась. А она родилась в роду Витонеговом, и мой отец над ней хозяин.

– Так боги ее избрали!

– Не будет вам благодати от той, что из своего рода сбежала или отнята, если с чурами порвала и дедов обидела. Говорите с отцом и матерью – позволят они ей на Ильмере жить, пусть живет, а нет – они над нею властны.

– Да ей ведь сестра моя Добролюта теперь вторая мать, почитай! Она же в дороге застудилась, ты не слышал, в лихорадке приехала, чуть живая! Кабы Добраня ее не нашла, из лесу в Перынь не привезла, кабы ее наши кудесницы и травницы не выходили, помереть бы девке! Ни вашим, ни нашим! Она у нас на Ильмере, почитай, заново родилась, так что теперь она наша! – Вышеслав засмеялся и ладонью похлопал по груди Велема, словно отпустил задорную шутку. – Теперь мы ей вторые родители!

– За заботу спасибо вам и низкий поклон. Только у нее первые родители живы пока.

– Так мы же не просто так! – Вышеслав снова приобнял Велема за плечи и отвел еще на несколько шагов, потому что за время этой недолгой беседы вокруг них успела собраться толпа любопытных. – Мы же, как водится, дело торговое сладим. Вы нам девку, и мы вам девку. Ничем не хуже. Рода знатного, собой красавицу, рукодельницу… Из моих дочерей любую выбирай, а не то из Родониных, да и у Володыни такие девки подросли – загляденье! Маков цвет!