Дочка людоеда, или приключения Недобежкина

Но был еще один Петушков, этот Петушков был вообще какого-то немыслимо высокого номера — Абсолютный Петушков без номера. Оба Петушкова и вообще все номерные Петушковы, которые галдели и спорили в голове синеглазого молодого человека с окладистой бородой, слушались только его и называли уважительно Сергей Сергеевич.

— Заткнитесь вы! — приказал им Сергей Сергеевич. — О душе думать надо, о высоком! Положитесь на волю Божью!

Для Петушкова номер один и для Петушкова номер два этот Петушков был загадкой, так, за все годы знакомства ни рассудительный Петушков номер два, ни легкомысленный Петушков номер один не смогли понять, на чьей же он стороне. «Так надо!», «Так было надо!», «Ты ошибся, Серега!» или «Ты ошибся, Сергей!» — выносил он приговор то одному, то другому, но сам не ошибался никогда. «Ты видишь, я был прав!» — говорил он Петушкову номер один, и, когда Петушков номер два начинал кричать, что это он, Петушков номер два, был прав, — Абсолютный Петушков мысленно смирял его таким уничижительным взглядом, что тот сразу же начинал понимать, что был неправ. Такой же взгляд он бросал на Петушкова номер один, когда тому приходила мысль от-стаивать свои права на абсолютную истину. Абсолютный Петушков только изредка вмешивался в диалог и в решения двух низших Петушковых, они были вольны совершать поступки, но высший суд их деятельности был за Абсолютным Петушковым.

Так Петушковы и не решили вопрос о бегстве — и потому вместе с Недобежкиным и Шелковниковым поднимались на лифте на шестой этаж нового дома в Оружейном переулке.

— Ну, ты как, Сергей? — спросил друга Недобежкин, заметив бурю сомнений на его лице.

— Не нравится мне, Аркадий, эта суета! — пожаловался Сергей Сергеевич, покрутив бородой. — Я, пожалуй, пойду!

— Куда ты пойдешь! Подожди, сейчас приоденешься да пойдешь.

Они позвонили в квартиру триста шестьдесят шесть. Открыл им высокий, неопределенного возраста человек в очках, вежливый, как начинающий дипломат или официант валютного ресторана.

— Вам кого?

— Мы от Юлии Николаевны.

Хозяин недоверчиво оглядел троицу.

— Заходите.

Он пропустил их в кухню и попросил подождать. В довольно просторной кухне на диванчике сидела белокурая девица с голыми ногами и большим бюстом.

— Витя, голубок?! Ты как сюда попал, мопсик? — воскликнула она, увидев Шелковникова.

— И вовсе я не голубок! — слегка обиделся бомж, но ему было лестно, что такая эффектная особа так ласково его называла. — Мы пришли обновить гардероб.

— Ты свое шмотье называешь гардеробом? Ну, ты даешь, Витек! Фирма Кристиан Диор, филиал мусорного ящика. Ты, значит, где-то стянул бумажник, а в нем пара тысяч. На курточку тебе хватит. — Девица весело заржала, показывая ровные белые зубы. — Мы вместе снимались в фильме «Московские кварталы», у меня там было три эпизода. А этот вырывал у меня сумочку, будущий артист! Ну, ты типаж, Витя!

Недобежкин присел у окна на мягкий стул. Ему было недосуг завязывать разговор с этой светской красавицей, он даже не сказал ей «Здравствуйте». Петушков тоже молчал.

— Друзья у тебя хороши, даже не поздоровались. Где ты откопал таких шикарных парубков? Как на улице ко мне будут приставать, прохода не дадут, дайте телефончик, да пойдемте вместе кофе попьем, да музыку послушаем, а если первая с ними заговоришь, уже красных девиц из себя строят.

— Аркадий Михайлович, познакомьтесь, пожалуйста! — самоотверженно бросился защищать честь своего патрона Шелковников. — Это Леночка Шершнева, артистка театра имени Гоголя, моя коллега по кино.

— Виктор, какой же ты хитрый собачонок! Только даму не представляют первой.

Витя зажмурился, предвкушая сладостный миг возможности блеснуть своими познаниями в области этикета.

— Если даму знакомят с мужчиной, который является влиятельным лицом, или намного старше дамы по возрасту, или намного выше ее по должности либо положению в обществе, то первой представляют даму.

Общительная девица фыркнула.

— Что же это за влиятельное лицо? Уж не брат ли это наследного английского принца, а этот, с бородой и рваной сумкой, наверное, лорд-канцлер? Ну, ты шутник, Виктор! А сам-то ты кто при влиятельном лице? Шут гороховый или мальчик-паж на побегушках?

— Быть при Аркадии Михайловиче даже «шутом гороховым», как вы изволили выразиться, — потупил остро поблескивающие глазки оскорбленный знаток этикета, — для меня большая честь. Аркадий Михайлович необыкновенный человек и чисто по человеческим достоинствам брату наследного английского принца до него далеко. Не знаю, может быть, сам наследный принц…

— Витя!

Витя перехватил взгляд своего патрона и осекся. Недобежкин смотрел ласково, но у Шелковникова побежали по спине мурашки. Он поерзал на диване и замолк.

— Однако! — вступилась девица. — Как вы прожгли своего камер-юнкера…

Шершнева недаром была из породы шершней и потому решила ужалить и Недобежкина. Она хотела еще что-то сказать, но Недобежкин и на нее посмотрел особым взглядом, который у него появился после того, как он завладел кнутом и колечком Ангия Елпидифоровича. Артистка поперхнулась, но не сдалась.