Дочка, не пиши!

К сожалению, на форумах моих ненавистников бывало не только весело, но, чаще, удивительно противно от глупой злобы, невежества и откровенного хамства. А ведь известно, если хам долго не получает по физиономии, он ошалевает от безнаказанности и распускается до последней степени. Как в известном фильме, его необходимо вязать, затыкать рот кляпом и пороть, приговаривая: «Надо, Федя! Надо!» Режабек купался в похвалах гоминидов, рассыпался в благодарностях, делал направо-налево реверансы. Поначалу это было просто смешно. Но он шалел от «славы», наглея не по дням, а по часам. У Режабека с похвал вскружилась голова до такой степени, что он даже заявился ко мне на форум и нахамил, как небезызвестная Моська. Вообще надо сказать, что на форумах Режабека и Брунгильды басни дедушки Крылова вспоминаются постоянно: «За что же, не боясь греха, кукушка хвалит петуха…», «А вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь», «У сильного всегда бессильный виноват», «Свинья под дубом вековым…» и т. д. И уж что они себе позволяли! Взять хотя бы моего братца. Он распоясался до такой степени, что однажды на своем форуме оставил такую запись обо мне, похабней которой, пожалуй, еще не приходилось читать. Из уважения к своим читателям я не позволю себе привести здесь даже цитату из этой мерзости, но поверьте, там была густая смесь из самых грязных непристойностей, перемежавшаяся, очевидно, для контраста, а может, по глупости, псевдонаучными и квазиинтеллектуальными терминами.

И вот тут случился срыв. Не у меня – у мужа. Я уже писала как-то, что, будучи глубоким «совком» по своей сути, выросшим среди таких же ничтожных мужичонок, мой брат понятия не имеет, что такое гнев нормального мужчины, когда похабно оскорбляют его женщину. Первая и эмоциональная реакция – врезать так, чтобы хам уже не поднялся. Физически, увы, это было невозможно. Хотя Женя в запале даже начал искать адрес Режабека, чтобы с ним лично разобраться. Мне стоило больших трудов отговорить его от этой затеи. Взамен я предложила более действенное средство. Я выдала мужу одну семейную тайну, обнародование которой грозит Режабеку такими неприятностями, что хуки и справа, и слева покажутся ему поцелуями феи.

– Я и так слишком долго терпел, – тихо сказал побледневший от гнева Женя, – я вообще с тобой стал непростительно терпелив к мерзавцам. Хватит! – Это он уже кричал. – Эта мразь ответит за все!

Я не буду рассказывать, чего мне стоило его удержать. Потребовались сутки уговоров, увещеваний и объяснений того, что мой брат не законченная сволочь, а просто набитый дурак и алкаш. Но главным аргументом, который охладил пыл моего мужа, было то обстоятельство, что вследствие разоблачения тайны пострадают, помимо брата, и другие люди, к этому причастные, в том числе, возможно, дети. В тот раз мне удалось остановить Женю, хотя он уже успел предупредить Режабека о своих намерениях. И брат затаился. Совсем. Больше он ни на моем, ни на своем форуме выпадов против меня себе не позволял, да и вообще проявляться стал крайне редко, оставляя какие-то невнятные записи.

Стая гоминидов растерялась. Уж они его звали, звали, кликали, кликали, а он не отзывался. Когда, наконец, до них дошло, что вожаку грозят неприятности, стая притопала ко мне на форум, но, будучи там проигнорированной, переместилась к Брунгильде.

Брунгильда:

Мои рассуждения основываются на том, что Шпиллер в романе пишет: врач, к которой ее приводили в подростковом возрасте, поставила ей диагноз «гиперответственность». Таких диагнозов не бывает. И вот тут у меня начинает работать фантазия.

Если Екатерине был поставлен тяжелый диагноз, который в те годы звучал как приговор – маниакально-депрессивный психоз (МДП)?

Девочка не хочет учиться на дневном – ее устраивают на работу в «тихое место», в библиотеку. Девочка бросает вуз – никакого особого скандала. С девочкой, по сути, носятся как с писаной торбой. И при этом от нее тщательно скрывают, что она действительно серьезно больна. Причем люди с тем же МДП достаточно социально адаптированы, могут работать, им лишь надо постоянно пить лекарства и не попадать в стрессовые ситуации. Девочка нашла мальчика – их буквально женят, потому что боятся, что сумасшедшая будет не способна устроить свою личную жизнь, а родители – не вечны. Фигура этого Шурика становится чуть ли не героической. Так что завещание щербаковской квартиры этому Шурику – просто плата за то, что мужик, по сути, годы был сиделкой при больной дочери Галины Щербаковой.

Эпизод с психологом Екатерины. Женщина дает Екатерине тот же совет, что дала бы я: перестань общаться с матерью, формализуй отношения с ней, если они тебя травмируют. Но после первого же разговора с Галиной Щербаковой женщина меняет отношение на диаметрально противоположное. Все можно объяснить одной фразой, сказанной Галиной Щербаковой этой женщине-психологу: «Я не могу бросить больную дочь, у нее (и дальше – диагноз)».