Дочка папы Карло

В обществе Щербаковых я уже заявила, что имею такого сотрудника. Была бы возможность — спросила бы у молодого Уварова — да только свой адрес я ему оставила, а вот у него взять в голову не пришло. Да и даже если б взяла — точно не попёрлась к нему в деревню за советом. Неприлично.

В общем — собеседовать претендентов по газетке и принимать на свой страх и риск.

Далее устроила своим девонькам допрос с пристрастием на предмет того, как разыскать их прежнего хозяина, чтобы выкупить у него старушку-Акулину — кружевных дел мастерицу. Маня с Фросей уверили меня, что помещик "потерял всякую надежду сдыхаться от старухи — поэтому будет несказанно рад, цену не заломит и шибко торговаться не станет. А бабка она ещё ого-го! И вообще, таких рукодельниц поискать — не сыщешь". Но этого было мало — нужна ещё для начала хотя бы одна работница на плетение шнура.

На изготовление деталей к дополнительным мельницам решила своё время не тратить — заказать у мастеров, а самой уже только собрать.

На следующий день отправила Прохора за газетами. Сказала, чтобы не скупился и набрал все подряд — чего, мол, по десять раз бегать. Ну он и постарался на славу — нагрёб и новые и старые, и вовсе смешные. Не представляете, каково было моё удивление, когда в принесённой им кипе макулатуры, кроме всего прочего, обнаружилась "Брачная газета". И смех и грех. Из любопытства засунула в неё нос и битых полчаса хохотала над объявлениями в духе вот этого:

Вдоволь навеселившись, прошерстила остальные, но в них было что угодно, кроме того, что нужно. Кто-то что-то открывал, продавал, приезжал выступать и прочее. А вот на должность поверенного никто не напрашивался.

Пришлось собираться и топать самой в редакцию — давать заметку с описанием требований к претенденту. А пока ждала отзыва на свой призыв — разыскала по координатам, данным мне Фросей и Марией, того самого помещика Сапогова.

Мужик капитально напрягся, увидев меня на пороге своего дома. Видать, испугался, что я ему какие-нибудь претензии пришла предъявлять.

— Чего изволите, матушка? — заморгал он на меня круглыми глазами, — У нас с вами всё, вроде, чинно-благородно, да и по-закону сложилось.

Чтобы алчный помещик и в самом деле не заломил цену, для него я придумала жалостливую версию о том, что мне нужна нянюшка для присмотра за ребёнком, а на молодых и крепких девок денег больше нет. Так Мария с Ефросиньей, мол, сказывали, что есть у него пригожая да неболящая бабушка. Вот бы как замечательно она мне подошла.

Как и предсказывали мои красавицы, Сапогов разве только не перекрестился от счастья и выдал мне бабулю, как говорится, в сей же час. Пожитков у неё было немного, посему собрались быстро. И вот я уже везла домой сухощавую, бодрую, явно жизнью битую, но, кажется, несгибаемую и, возможно даже, зловредную бабулю.

В экипаж она залезла сама и без разговоров. Притулила свой мешок с вещами на острых коленках, отчётливо проступавших под холщёвой юбкой мрачного коричневого цвета, и тихонько насупилась в уголке.

— Ну, давайте теперь заново спокойно знакомиться. — я, честно сказать, не знала, с чего начать разговор с ершистой бабулькой.

Представляю каково ей было — пожилому человеку срываться с не комфортного, но насиженного места и подневольно катиться с какой-то дамочкой в неизвестность. Сапогов, чую, не очень-то церемонился, да в объяснения не вдавался, браня и поторапливая её, чтобы я не успела передумать.

— Как вас зовут?

— Акулина. — не поднимая головы глухо сообщила она.

— А по батюшке?

— Так што я, мамзель какая штоль, по батюшке величаться? Акулина и есть.

— Вы чего-то опасаетесь, я же вижу. Так спросите — не таите. — прямо предложила я.

Старушка чуть помолчала, потеребила натруженными руками свой узелок и решилась.

— А пошто вам, барыня, старая сдалась? — подозрительно прищурив левый глаз вопросила она, выглянув из под платочка.

— Так Фрося с Маней мне вас как знатную кружевницу описали, а мне как раз такая мастерица нужна для работы. Вот и приехала у вашего Сапогова искусницу для себя забрать. — открыто улыбнулась я, не скупясь на похвалу.

— Так это Манька?! — оживилась моя Акулина, на лице её проступило нескрываемое облегчение, — Так это вы, барыня, Фроську с Манькой у Сапога нашего купили?!

— Точно. Я.

— А он-то как радовался, да глумился, что мамзель бестолковую аж на пять рублёв облапошил! Вся дворня слышала. — совершенно непосредственно брякнула она, и тут же спохватилась — прижала хвостик платочка к сморщенным губам, — Прости, прости, матушка, не серчай на старуху. Совсем мОзги усохли — болтаю, что не попадя.

Я не расхохоталась только ради того, чтобы соблюсти субординацию.

— А кружева-то я какие хошь могу. — стараясь реабилитироваться в моих глазах, напевно толковала Акулина.

Услышав знакомые имена, она успокоилась и, кажется, не могла дождаться конца пути.

— Вот и ладно. Вот и подружились. — глядя на неё подумала я.

Оставался вопрос с остро необходимым четвёртым человеком в мастерскую. И решился он совершенно неожиданно.