Дочки-матери

КАТЯ. Ничего. Поступлю в институт и отдам. (Поняв, что сказала лишнее, говорит быстро). Он долго там сидеть будет?.. Валя, так чего ты с мужем разошлась?

ВАЛЕНТИНА. Не сошлись характерами.

КАТЯ. Ты его любила?

ВАЛЕНТИНА. Первые годы друг друга губами съедали… Все время на лекции опаздывали. Он сильный был… Умный. У него первый язык — итальянский. Переводы делал, их даже печатали — поэзия семнадцатого века. Что ты знаешь об итальянских поэтах семнадцатого века?

КАТЯ. Только то, что все они умерли.

ВАЛЕНТИНА. Правильно. Кому это сегодня надо? Ну вот… Когда всё развалилось, одна тетка — челночница предложила ему в Италию за шмутками ездить. Мы квартиру купили, машину. Потом командировки стали затягиваться… А в один ужасный день позвонил… Данте нашел Беатриче. Простите, прощайте, всё остается вам… В общем, женился на итальянке, каждый месяц буду деньги высылать. Пару лет высылал, а потом бамбины пошли, не до нас стало… Раньше часто звонил, теперь — раз в полгода, и всегда из автомата. Машины гудят, и половину того, что говорит, не слышно. Хотя это даже лучше, что не слышно…

КАТЯ. Все мужики — сволочи! Вот ты во Франции не осталась?!

ВАЛЕНТИНА. Да при чём здесь заграница?.. (Пауза.) Говорят, что с училками разводятся из-за тона… назидательного. (Пауза.) Однажды вошла в комнату, он с газетой сидит. Поднимает глаза и спрашивает: «Как называется чувство, состоящее из ненависти и жалости?» Спрашиваю: «Сколько букв?» Восемь. Я говорю: «Ревность». А он: «Скорее — верность», — и вышел. Я потом часто это вспоминала. Ненависть и жалость… вода и масло, которые не смешаешь… А кроссворда в той газете не было…

КАТЯ. Чего ты об этом вспомнила?

ВАЛЕНТИНА. Потому что к тому, что лежит в спальне, я испытываю эти два чувства сразу.

КАТЯ. А я кроме брезгливости ничего не испытываю… (Пауза.) А чего потом замуж не вышла?

ВАЛЕНТИНА. С мужем разойтись можно. С собой — сложнее. Доктор, знаешь, что такое фантомная боль? Когда руки нет, а пальцы еще болят… В общем, ко второй замужности я не готова — от первой не отошла. И вообще, говорят, каждый следующий муж хуже предыдущего…

Катя смотрит в окно.

КАТЯ. Слушай, дальнобойщик к подъезду направляется.

ВАЛЕНТИНА(подходит к Кате). Минут через десять можно выходить. Только надо его одеть полностью. Куртку, обувь… Я машину подгоню и двигатель глушить не буду, а то второй раз не заведётся.

Катя берет куртку.

ВАЛЕНТИНА. Мобильный в карман положи.

Валентина выходит в прихожую. Катя отодвигает диванную подушку, аккуратно, прихватив салфеткой, берет мобильный и кладет его в карман куртки. Из прихожей возвращается Валентина. У нее в руках — мужские туфли.

КАТЯ. Давай.

Валентина протягивает ей обувь. Из туфля выпадают сложенные купюры. Немая сцена.

ВАЛЕНТИНА. Находчивый Буратино…

КАТЯ. Это он от нас спрятал?

ВАЛЕНТИНА. Уже не важно. (Поднимает деньги, пересчитывает.) Тысяча триста.

КАТЯ. Тебе и мне — по триста…

ВАЛЕНТИНА. …и триста — Глебу.

КАТЯ. А остальные?

ВАЛЕНТИНА. Пусть у него будут

КАТЯ. Ага! Грабители оставят деньги пылиться?

ВАЛЕНТИНА. Кать! Пусть всё будет по правде. С нами рассчитался, с остальными — ушел. А там — ограбили, бомжи забрали… или спугнул их кто…

КАТЯ. Ты прямо Робин Гуд. У богатых берешь, бедным даешь…

Валентина отдает три купюры Кате, несколько штук убирает в ящик в шкафу. Оставшиеся деньги кладет в карман мужской куртки

ВАЛЕНТИНА. Ну? Больше тебя клофелин не волнует?

КАТЯ. А ты? Думала, что я его убила за эти деньги? Обыск устроила…

ВАЛЕНТИНА(повышая голос). А ты уйти хотела! Ты понимаешь, что всё это случилось у меня дома?! Ты знаешь, что такое условный срок?

КАТЯ. Валя, ну что ты? Не надо… Я же не ушла. Ну всё… Прости, я больше не буду

ВАЛЕНТИНА. Больше некуда… Ладно… Кто Богу не грешен, царю не виноват…

КАТЯ. У меня бабушка так говорила… (Берет куртку.) Давай заканчивать. (Направляется в спальню.)

ВАЛЕНТИНА. Пошли. Взяв туфли, уходит в спальню следом за Катей.

Звонит домашний телефон. Валентина возвращается и снимает трубку.