Дочки-матери

Яна мгновенно помрачнела, но, в отличие от него, наоборот, набросилась на салат, избегая смотреть отцу в глаза. Вот ведь настырная! Яна так надеялась, что уж его-то она беспокоить не будет, совести не хватит, и он вообще ни о чем не узнает. Но о какой совести можно говорить с женщиной, бросившей десятилетнюю дочь ради нового замужества?

– Что ей надо? – хмуро поинтересовалась Яна.

– Говорит, ты не отвечаешь на ее письма.

Ну, это уж слишком! Еще и ее сдала.

– Не отвечаю, потому что не хочу.

Салат закончился очень не вовремя, горячее официант нести не торопился, и Яне пришлось взглянуть на отца. Тот рассматривал ее очень внимательно, хмурился, между темных бровей залегла складка. Яна только сейчас заметила, что на висках папы проглядывает первая седина. Пока еще почти незаметная, буквально пару волосков, но уже есть. Ему недавно исполнилось сорок, хотя он был, конечно, молод для отца девятнадцатилетней девушки.

– Думаю, тебе стоит с ней встретиться, – внезапно сказал папа.

Яна не ожидала от него этого услышать. Только не от него! Яна еще помнила то раннее утро, когда отец, разозленный ее словами о том, что она уедет жить к маме, вывалил на нее всю обиду от предательства жены. Он говорил то, о чем Яна и сама давно догадывалась, но менее больно от этого не становилось. И только несколько дней спустя, когда эмоции улеглись и здравый смысл взял верх, Яна поняла, что больно в тот момент ей было не только и не столько за себя, сколько за него. Не только у мамы, но и у папы погиб маленький сын, и она не имела права бросать его с этим. Яна была твердо уверена, что любящие люди должны проживать горе вместе.

И вот сейчас он сам уговаривает ее встретиться с той, что бросила их, что не являлась девять лет. Девять! Это почти половина всей Яниной жизни. И большая часть ее сознательной жизни. Да если уж на то пошло, у Яны почти не осталось осмысленных воспоминаний, связанных с матерью. Да, она помнит отдельные эпизоды, но все чаще ей кажется, что это было будто не с ней, будто она кино смотрела.

– Зачем мне с ней встречаться? – проворчала Яна.

– Потому что она твоя мать.

– Мать, которая бросила меня в десять лет, чтобы устроить свою личную жизнь?

Папа вздохнул.

– Ты ведь знаешь только одну версию событий: ту, которую рассказал тебе я.

– Разве ты мне врал?

– Нет. Но ты ведь знаешь разницу между правдой и истиной, так? Правда у каждого своя, и, чтобы хотя бы приблизиться к пониманию истины, тебе нужно знать точку зрения каждого участника событий. Если ты хочешь стать хорошим следователем, тебе стоит этому научиться, иначе вместо того, чтобы докапываться до истины, ты начнешь притягивать факты за уши.

Яна сложила руки на груди и хмуро уставилась в пустую тарелку. Где там этот чертов официант? Папа сумел найти к ней правильный подход, упомянув будущую профессию. Яна хотела стать не просто следователем, она хотела стать самым лучшим следователем. И не могла сейчас не признать, что он прав.

– А как же Элиза? – предприняла последнюю попытку Яна.

– А что с Элизой? – не понял папа.

– Она не обидится?

Папа улыбнулся, протянул руку и погладил Яну по предплечью.

– Элиза – взрослая женщина, и она прекрасно понимает, что твоя мама – важная часть нашей прошлой жизни. Ни я, ни ты не станем любить Элизу меньше, даже если Варя будет приезжать к нам раз в год или ты будешь ездить к ней в гости.

– Ты уже обсуждал с ней это, да? – догадалась Яна.

Папа не стал ничего отрицать.

– У нас нет секретов друг от друга.

– Не понимаю, зачем тебе это, – из чистого упрямства сказала она, уже решив, что с мамой все-таки встретится.

– Не хочу, чтобы однажды ты обвинила меня в том, что я повлиял на твое решение. Ты уже взрослая, можешь сама управлять своей жизнью.

Яна удивленно взглянула на него и не смогла не подначить:

– Что я слышу? То есть, если я завтра решу выйти замуж, ты не будешь против?

Папа, конечно, понял, что она его дразнит, но с лицом сумел справиться не сразу.

– Сначала мне придется поговорить с кандидатом, – с напускной строгостью заявил он.

Они рассмеялись, и дальнейший обед прошел уже за ничего не значащим трепом. Расставаясь, папа не стал напоминать ей о звонке матери, и Яна была ему за это благодарна. Все-таки он у нее классный, и если уж признал дочь взрослой и самостоятельной, то ведет себя соответственно до конца, не напоминая бесконечно о том, что ей надо сделать.

Папа предлагал подвезти ее, но Яна решила, что, раз оказалась в центре, надо бы устроить небольшой шопинг и купить несколько легких вещей, но не успела зайти даже в первый магазин, как телефон зазвонил снова.

– Я узнал кое-что интересное, – сказал Никита, и по фоновому шуму Яна догадалась, что он тоже не дома, а где-то на улице.

– Что именно? – отойдя от двери магазина, спросила она.

– Мой знакомый определил, что крестик был сделан в пятидесятые-шестидесятые годы прошлого века. А значит, дело может быть действительно в Катерине: она родилась в 1966 году.

– Интере-е-есно, – протянула Яна. – Но почему он лежал в той реке?