Дочки-матери

– Привет, Кузнецова! – возопила Машка, шмякнула корзину на стол и тут же увидела еще одну, ту самую, которую я так и не удосужилась забрать домой. – Та-а-ак, это еще что такое? Ты что, так и не засолила огурцы? Ты что, вообще не забрала домой то, что я тебе привезла неделю назад? Ты что, издеваешься? Я же тебя как человека просила помочь мне с переработкой урожая. Лена, тебе вообще не стыдно?

– Стыдно, – призналась я честно. – Маш, не сердись, пожалуйста. Я спрятала корзину под стол, чтобы она не выглядела неуместно. Мало ли кто может зайти в кабинет. Например, сам Плевакин. А у меня тут огурцы с кабачками. А потом просто забыла.

– С глаз долой – из сердца вон, – скептически сказала Машка. – А скажи мне, вредительница, по-твоему, Плевакин не ест огурцы и никогда в жизни не видел кабачков? Почему ты считаешь, что он должен впасть в ступор, увидев у тебя в кабинете что-то, кроме пирожных.

Удар, что называется, был не в бровь, а в глаз. Впрочем, совесть моя сегодня была совершенно чиста. За пирожными я с утра не заходила, да и запропастившийся невесть куда Дима тоже ничего не приносил. Кстати, куда все-таки девался мой помощник?

– Ладно, горе мое, – деловито сказала Машка, главным достоинством которой было то, что сердилась она всегда громко, но недолго. Ее отходчивостью всегда пользовались и муж, и сыновья, и все знакомые. – Огурцы я тебе, так и быть, сама засолю. Тем более что прошлонедельные для заготовок уже не годятся. Их или так есть, или на рассольник пускать.

– На что?

– О господи, на полуфабрикат рассольника. Готовишь его сейчас, закатываешь в пол-литровые банки, зимой отвариваешь курицу, вываливаешь содержимое такой банки, и все, суп готов. При нашей постоянной занятости прекрасное решение.

– Рассольник мне не потянуть, – честно призналась я.

– Да и не надо. Съешьте с Сашкой эти огурцы в виде салата. Она ж у тебя помешана на овощах. А ты их домой не несешь, ребенка голодом моришь.

Пришлось признаться, что сегодня утром Сашка вспоминала про кабачки, а заодно рассказать, что она привела Фому ночевать к нам домой.

– И что? – вынесла свой вердикт Машка. – Девица выросла. Имеет право на все элементы взрослой жизни, так сказать. И тот факт, что она делает это не абы где, а дома, не скрываясь и не обманывая, я оцениваю очень даже позитивно. Кроме того, Сашуня у нас молодец, заботится о внешних приличиях – стелет гостю на диване, заботясь, чтобы у единокровной матери не было сердечного приступа.

– Кстати, о единокровных матерях, – вздохнула я. – Ты ж еще не знаешь, что у меня Натка учудила.

– Опять? – буднично спросила Машка, вытащила из корзины огурец, примерилась и с хрустом откусила добрую половину. – И полугода не прошло, как ты ее из предыдущих приключений вытаскивала.

– Такого она еще не делала, – призналась я и поведала подруге о Наткиных планах и своих связанных с этим опасениях.

– Не понимаю, чего ты переживаешь, – вынесла свой вердикт Машка, когда я замолчала. – Это же здорово, что Наталья твоя наконец повзрослела настолько, чтобы принять на себя ответственность за свою жизнь. И в том, что она замуж выходит, одни плюсы. И в том, что девочку эту они с Таганцевым спасут, тоже. И Сеньке давно пора научиться заботиться о том, кто слабее. Конечно, кот в этом плане хорошо, но младшая сестра – гораздо лучше. Это я тебе как мать двоих детей говорю.

– Если бы я была уверена, что Натка именно повзрослела и готова принять на себя огромную ответственность, причем не только за свою жизнь, но еще и за ребенка, который достаточно настрадался в этой жизни, то я бы и не сомневалась ни капли. Ты же знаешь, Маш, люди, готовые усыновить чужих детей, вызывают у меня глубокое уважение. Мне всегда в таких судебных заседаниях даже плакать хочется. Вот понимаю, что судья не может позволить себе расчувствоваться, а все равно иногда сдерживаюсь с большим трудом. Разумеется, я не против их с Костей решения и помогу, чем могу. Вот только я переживаю, что Натка наделает сгоряча дел, а потом пожалеет. И расхлебывать придется долго.

– Знаешь что, – глаза у Машки вдруг загорелись, а это было явным признаком, что ей в голову пришла очередная гениальная, как она сама говорила, идея. – А ты попроси Тамару Тимофеевну, чтобы она с Наткой поговорила. Она же психолог, и на Наткины вопросы ответит, которых, как ты понимаешь, не может не быть, и сама на Натку посмотрит. Оценит, так сказать, глубину серьезности ее намерений и внутренней готовности к столь серьезному шагу.

Что ж, надо признать, что идея была действительно богатая. Тамара Тимофеевна – жена нашего председателя суда Анатолия Эммануиловича Плевакина. По профессии она психолог, причем давно уже носит звание профессора, так что в людях разбирается прекрасно и советы дает действительно неоценимые. Мы с ней, разумеется, знакомы, потому что Тамара Тимофеевна полностью в курсе всех служебных дел своего мужа, а также знает о личной жизни его подчиненных. Перед тем, как усыновить ребенка, получить психологическую консультацию от специалиста такого уровня – дорогого стоит.