Дочки-матери

Вот уже два месяца, как моя единственная дочь – студентка и по утрам ездит в институт на занятия, а вечерами тусуется в новой для себя компании. На тот факт, что она стала совсем взрослой, мое внимание обратила Натка, и я была вынуждена признать, что это действительно так. Вчерашняя капризная школьница по любому вопросу имела свое собственное мнение, совмещала учебу с активным ведением блога, регулярно выдавала мне деньги на ведение хозяйства, искренне полагая, что это ее обязанность, да еще помогала Натке управляться с маленькой Настей.

Признаться, последнее было совсем нелишним, потому что, имея на руках маленького ребенка, моя сестрица еще работала на дому, выполняя достаточно большой объем заказов, а также исправно посещала курсы приемных родителей и собирала огромный пакет документов, чтобы подать в городской суд Энгельса иск о признании ее матерью девочки.

Все это требовало достаточного количества нервов, а еще времени. Я в силу своей занятости помочь не могла, а вот Сашка делала это с готовностью. Взрослый человек с чувством ответственности, что тут еще скажешь.

Как рассказала мне Натка, в эти первые непростые дни привыкания к присутствию в доме чужой маленькой девочки моя дочь оказалась незаменимым другом и советчиком для Сеньки, который, как ни старался держаться, все-таки иногда чувствовал себя отодвинутым на второй план. Непросто в одночасье стать старшим братом, когда ты до этого долго был единственным ребенком в семье. Натка бывала занятой или слишком уставшей, и вот тогда присутствие рядом Сашки оказывалось как нельзя кстати.

Маленькая Настя, немного растерянный Сенька и разом повзрослевшая Сашка были не единственными изменениями в привычном укладе моей жизни. Смятение одновременно со жгучим интересом в нее вносил еще и Виталик, то есть Виталий Александрович Миронов, случайно встреченный при не самых красящих меня обстоятельствах, но отчего-то не убежавший в ужасе прочь, а оставшийся рядом. Более того, с каждым днем его присутствие в моей жизни становилось все более заметным.

Он позвонил на следующий день после инцидента с его машиной и пригласил меня в ресторан. Я пошла, хотя еще за сутки до этого была уверена, что никаких свиданий и связанных с этим потенциальных неприятностей мне больше не нужно, а потому я никогда-никогда на них не соглашусь.

В ресторане меня ждали букет цветов и бутылка дорогого коллекционного шампанского. После него я не могла позволить себе сесть за руль, поэтому была доставлена домой на той самой «Ауди», которую совсем недавно считала украденной. Мой новый знакомый вел себя прилично, на чай не напрашивался, а, высадив у подъезда, поцеловал руку и уехал, буднично кинув «до завтра».

Проведенный с ним вечер мне понравился, потому что собеседником Миронов был прекрасным, у нас быстро нашлись общие темы для разговора, по многим важным вопросам мы оказались единомышленниками, что снимало малейшую напряженность, а еще у моего нового знакомого оказалось прекрасное чувство юмора, а главное – имелась та легкость в манере поведения, которая, к сожалению, нечасто встречается в людях.

Как правило, знакомясь с новым человеком, мы стараемся выглядеть лучше, держим спину, производим впечатление, словно ежеминутно выдерживая экзамен на соответствие его представлениям о том, какими мы должны быть. Тут же ощущения, будто я на экзамене, не возникало вовсе, и это было так непривычно, что от легкости бытия слегка кружилась голова.

С того момента, как я приняла решение сдать квалификационный экзамен и получить статус судьи, я только и делала, что старалась соответствовать профессиональным требованиям, морально-этическому кодексу, представлениям коллег и ожиданиям начальства. Много лет я доказывала, что хороший сотрудник, достойная мать, да и, что греха таить, женщина, заслуживающая, чтобы ее любили. С Мироновым мне не приходилось ничего доказывать, такой вопрос вообще не стоял на повестке дня.

В выходные мы ездили гулять в московские и подмосковные парки, где можно было бродить по аллеям, как в детстве зачерпывая ногами опавшие листья, пить кофе из захваченного из дома термоса, есть бутерброды, которые у Виталия всегда оказывались с собой, и каждый раз с чем-то новым.

Он спрашивал о моей жизни и рассказывал о себе, и не было в этом ни малейшего напряжения, бахвальства или снисхождения. И каждое слово ложилось на свое место, туда, где ему и положено быть. После третьего такого «свидания» мы совершенно естественным образом оказались у него дома, и снова не было ни капли неловкости или бестолковой суеты. Все, что случилось между нами, казалось таким же естественным, как кофе из термоса в холодном парке: горячим, сладким, острым и согревающим изнутри.