Дочки-матери: наука ненависти

Когда уже всё было не хорошо и не плохо, когда удалось смириться с мыслью, что Таська — чужая, неудачная и неудавшаяся, но покорная и вполне управляемая, она вдруг находит «любовь своей жизни». Нет, вы подумайте, через Интернет! Здрасьте вам! И взахлёб рассказывает ей, матери, о своей новой любви, подчёркивая удивительную культуру и начитанность избранника, его хорошее происхождение из интеллигентной московской семьи, успешность в бизнесе и прочие совершенно превосходные и выдающиеся качества. Оценила, дурочка! А Антония мотала на ус: так, московская благополучная семья — значит, снобы, зазнайки, жлобы. Дед — военный, генерал, значит, сталинский выкормыш и, как следствие, враг либеральной интеллигенции. «Милый» успешен в бизнесе — значит, ворюга, если не хуже — кто ещё, кроме таких, мог быть удачливым в 90-е годы? Забор и оборона строились в голове Антонии как-то сами по себе, оружие готовилось и начищалось, хотя никто никакой войны ей не объявлял. Но вся «объективка» на этого фрукта, вываливаемая простодушной Таськой, с самого начала настраивали Антонию определённым образом. А потом ещё эта дурочка ляпнула:

— Да, мам… Он ничего не читал из твоего… Не знал тебя, представляешь? Я ему дала лучшую, на мой взгляд, книгу, пусть с тобой заочно познакомится! — и глаза сияют у идиотки.

Ага, не читал Антонию — кое о чём говорит. Значит, брезгует, не уважает женскую интеллектуальную прозу — видали таких! И, наверное, тоже презирает шестидесятничество. Впрочем, какая разница? Ну, завёлся у дочери некий… козёл, ну, совсем девка оказалась дешёвкой — падка на деньги и успех, на «хорошую семью» и квартиру внутри Садового кольца — подумаешь! Не детей же от него рожать она будет.

И вдруг Таська сообщает, что уходит от мужа к этому козлу. А вот это уже слишком! Сама решила, поглядите-ка, ни с кем не советуясь, наплевав на мнение родителей, бросив живого мужа с дочерью. Правда, Тася сразу заявила:

— Аришка будет жить с нами. Он покупает для всех нас новую квартиру. И, знаешь, что, ма, — голос дочери вдруг стал виноватым и просительным. — Если тебе не трудно, поддержи сейчас Диму, пожалуйста! Он так страдает, плачет, мне его безумно жаль, но я ничего не могу изменить.

Ага, она сама об этом попросила — позаботиться о Диме. А как же! Антония и без неё сразу же подумала, что Диму нужно будет приласкать как следует: во-первых, на самом деле жалко такого отличного парня, а во-вторых и в-главных, запах пороха уже проник в ноздри писательницы, она предвкушала большие битвы за мораль и нравственность, за поруганную честность и обманутую любовь. Димины, разумеется. Ну, а как же ещё? Блудливая и подлая жена находит себе в Интернете (будь он трижды проклят!) богатого мужика — сластолюбца, вора, бандита, сталиниста — и уходит к нему, бросив доброго, честного, порядочного и верного, но простого сорокалетнего паренька… Хорошо бы ей не отдать внучку, лишить материнства, но это сложно, почти невозможно по этим дурацким законам. Ничего, мы будем тихо скорбеть и вести благородные позиционные бои по охране Аришиной нравственности от блудливой матери и её хищного полюбовничка. Схема практически моментально выстроилась в голове — недаром же писательница. Осталось взять на себя Диму и…

Антония вспомнила Таськины жалобы на то, что у неё к мужу не осталось никаких женских чувств, и гнев писательницы забулькал с утроенной силой. Боже ж мой, её не возбуждает молодой и здоровый мужик, она находит какого-то… сморчка намного старше себя, с которым получает удовольствие в постели, очевидно, из-за туго набитого кошелька этого прохвоста. Вот она — основа «женской привязанности»! Грязь и гадость!

Дима был готов к верной службе теще. Ему на самом деле было лихо, и он страдал так сильно, что Антония даже удивилась — из-за кого, господи? Из-за Таськи? Нашёл тоже повод… И она вполне искренне внушала полноватому лысеющему зятю, рыдавшему у неё на плече:

— Глупыш! Нашёл о ком рыдать. Она не стоит твоего мизинца! Ты — такой умный, добрый, верный, заботливый — терпел эту заразу столько лет, а она-то кто? Подлая-преподлая шалава! При живом муже искала себе мужика и где искала? В интернете. Это ж стыд какой! Ну, вот и нашла богатенького — преступника и гэбэшную гниду. Красивой жизни ей захотелось, дряни! О ком ты плачешь? Да ты и года один не просидишь, найдёшь себе порядочную молодую женщину, и твоя жизнь, наконец, станет прекрасной и удивительной! Ты забудешь Таську, как страшный сон.

Дима всегда был податливым, слабым и не сказать, чтоб умным. Ему можно было внушить всё, что угодно: смогла же Таська вдолбить в его голову такую огромную любовь к себе! Удалось ей, что там говорить… Но куда ей равняться с Антонией по умению внушать и по силе авторитета. С каждой очередной обработкой несчастного Димы изменения в нём становились всё заметней и очевидней: он уже не плакал, улыбался, внимательно выслушивал комплименты и славословия в свой адрес. Он кивал, а его подбородок поднимался всё выше. И однажды он сказал решительно: