«Додж» по имени Аризона

Поставил я его перед собой.

– Так, – спрашиваю. – Ты у нас кто будешь?

А этот суслик весь нахмурился, насупился и глазищами из-под бровей так и зыркает.

– Местный.

– Что-то не похож, – говорю, – ты, парень, на местного. Может, – спрашиваю, – документик у тебя какой на этот счет завалялся, а?

Тут Роки подбегает.

– Ух ты, – орет на весь лес. – Это же леший. Вот это да. Как это, товарищ командир, вам его изловить удалось? Они ж скрытные, человеку нипочем…

Ах, вот оно что. Леший, значит, думаю. Ну, ну. И не таких видали – и рога обламывали. На касках.

– Стоп, – говорю. – Ты мне вот что скажи – лешие эти, они за нас, в смысле за Свет, или как?

Роки задумался.

– Да как сказать, командир. Ни при том, ни при сем. Нам гадят иногда по мелочи, но и Тьму недолюбливают.

– Для нас, – нагло так леший заявляет, – главное – Лес. А все ваши склоки…

– Ясно, – киваю, – нейтрал. Типичнейший.

Бедняга леший от такого определения аж на землю сел. Лапами в воздухе начал знаки какие-то чертить – решил, наверное, что я на него проклятье какое-то наложил.

– Ладно, – говорю, – хорош мельницу изображать. Лучше скажи, что мне с тобой делать – шлепнуть на месте, как врага народа, или просто в моську насовать и на все четыре стороны отпустить?

Леший прямо-таки взвыл.

– Нет! – визжит. – Только не на стороны! Нет! Шлепайте, бейте, только не на все стороны!

Тут меня смех разбирать начал.

– Ты сам-то, – спрашиваю, – понял, чего сказал?

– Ага, – орет этот пенек. – Видел я, как вы в стороны пускаете. Как грохнет – только шерсть клочьями.

Да это же он, соображаю, подсмотрел, как мы эти гранаты гномские испытывали. И решил, что мы его… Ну, олух.

Тут и остальные подбежали. Собрались вокруг, смотрят – бедолага леший от такого внимания прямо на глазах скукожился. Смотрит жалобно… я и не выдержал.

– Ладно уж, – говорю, – чудо лесное. Хватай свою бадейку и вали отсюда. Еще раз попадешься, обстригу шерсть и сдам в счет госпоставок. Расступитесь, парни, пусть идет.

Леший своему такому счастью даже не сразу поверил. Секунд десять еще на меня пялился, потом опомнился, подхватил свой туесок и бочком, бочком – а потом так припустил, что любой заяц позавидует. Один раз мелькнуло бурое между деревьями – и все.

Ребята ему вслед еще с минуту улюлюкали. Я не мешал, ждал. Наконец успокоились.

– Натешились? – спрашиваю. – Тогда слушайте. С завтрашнего дня для пятерых из вас учеба кончается. А будет экзамен. Тот самый, главный.

Сразу тихо стало. И лица у всех серьезными сделались.

– В… бой, командир?

– В бой, – подтверждаю. – Потому как задание такое, что без боя не обойдется.

– И… кто пойдет?

Я назвал. Поименовал, как здесь говорится.

Занятия на сегодня, понятно, благополучно скончались. Вернулись мы в «бункер» – это я так землянку нашу окрестил. Четвертую по счету, между прочим, первые три приемку не прошли. А эта удалась. Все как положено – три наката, дерном обложена, вход замаскирован, запасной лаз. И уж всяко лучше, чем в лагере новобранцев в палатке мерзнуть. С учетом тамошней вопиющей антисанитарии…

Я Шаркуна в сторону отвел.

– Ты вот что, – говорю, – позаботься, чтобы до вечера все при деле заняты были. Придумай что-нибудь… чтобы и не вымотались, и на мысли лишние времени особо не находилось.

– Понял, командир.

Все равно, конечно, накрутят они себя выше крыши – и те, кто уходит, и те, кто остается. По себе знаю. Меня перед первым выходом так здорово трясло – хоть отбойный молоток подключили, внутри понятно, не внешне, снаружи-то я спокойный был будто танк.

Ну, так у меня-то два года боев за плечами, а у этих, одна Кара более-менее обстрелянная.

Ладно.

Оставил я их на Ралля – договорился только, чтобы оружием без меня не занимались. У меня-то своих дел невпроворот, ну и… то, что я комбригу про начальство говорил, это и ко мне теперь относится. Если стану над каждой тряпкой в вещмешке наседкой квохтать… толку явно не будет.

Пошел обратно в замок. Следом рыжая увязалась ну да, у нее-то вещи тоже не в землянке.

Стоило бы с ней, думаю, отдельную беседу провести, как говорил старший лейтенант Светлов, «с тет-на-тет». А то за последние две недели даже не поцапались толком ни разу – удивительное дело. Нетипичное, можно сказать. Или это ее звание свежеприсвоенное так дисциплинировало?

Кара, похоже, тоже о чем-то таком думала. Но крайней мере, пару раз на меня оглядывалась, казалось – вот-вот заговорит. Но так и не собралась. И не собрался. Вроде бы и знаю, о чем говорить надо, ни слова нужные на язык не идут, а те, что есть… неправильные. Так до замка молча и дошли.

Ну а потом мне уже не до того стало. Забегался, закрутился… к комбригу зайти, доложиться напоследок и то едва не забыл.

Как капитан наш со всем этим справлялся – не представляю. У меня-то, считай, за самый ответственный участок – переход линии фронта – голова вовсе не болит. Два тропоходца, как их местные назыают, в группе – Лемок и Кара. Роскошь. Это… ну, как если бы нашей разведроте самолет в личное пользование предоставили для заброски и последующей эвакуации.