Дог-бой

Их городские охотничьи угодья значительно расширились. С одной стороны их территорию ограничивало шоссе. Оно проходило с той стороны, откуда восходит солнце. На шоссе день и ночь ревели машины, а утром и вечером по обочинам сновали пешеходы. От рассвета до заката южной границей служила широкая бурая река. Река текла очень далеко от их логова; добраться до нее стало возможно только после оттепели. На дорогу до реки и обратно уходила вся ночь — от заката до рассвета. Между рекой и восходом солнца находился ресторан «Рим». С севера, с той стороны, откуда являлись Чужаки, границей служила опушка дикого леса, которого боялась даже Мамочка. На опушке они часто чуяли лосиные следы.

В пределах Ромочкиных охотничьих угодий находились несколько станций метро. Постепенно он изучил их все. Впрочем, весной и летом многое менялось. Заметив Ромочку на станции, служащие метро или милиционеры гонялись за ним. Время от времени в метро вообще не пускали собак. Пассажиры обходили Ромочку стороной, зажимая носы. Все глазели на него и хмурились гораздо чаще, чем зимой.

Теперь Ромочка спускался в метро не только для того, чтобы погреться. Он наблюдал за людьми. Дальше, глубже под землей, ходили поезда. Ромочка слышал и чуял их; он даже смутно помнил их. На «своей» станции он проходил дальше вестибюля. Мимо ларьков шел ко входу в просторный зал, где проход к эскалаторам охраняли турникеты. Эскалаторы спускались в какую-то бездонную пропасть. Ромочка следил, как люди поднимаются из пропасти и спускаются туда; наблюдал, как пассажиры покупают билеты, проходят через турникеты и скрываются из виду. Скрываются постепенно: сначала ноги, потом туловища, потом головы. С другой стороны той же бездонной пропасти появлялись сначала пустые лица, потом неподвижные плечи, руки, ноги. Наконец, снизу выныривали туфли и ботинки, люди оживали и сходили с эскалатора.

Ромочка начал таскать с собой в карманах монеты. Однажды он, расхрабрившись и насупившись, подошел к кассе. Отступил на шаг, чтобы кассирша его заметила, и протянул руку к окошку. Он испугался, поняв, что не дотягивается до тарелки, куда все клали монеты. Наблюдал он достаточно и видел, что часто люди дают кассиру монеты и получают билет, не говоря ни слова. Поэтому он молча ждал, а сердце билось все чаще. И все получилось! Скучающая кассирша, едва мазнув его взглядом, протянула билет и еще две монеты сдачи. Тот первый билет Ромочка потерял по пути домой.

Освоился он быстро. Если кассирша чего-то ждала или рявкала на него, он давал ей еще монету. Иногда кассирша, как в том самом первом случае, вместе с билетом давала ему другие монетки. Процесс оказался очень интересным. Правда, собаки ничегошеньки не понимали, как ни старался Ромочка растолковать им про билеты.

Через какое-то время, наловчившись покупать билеты, Ромочка решил пойти дальше. Надо сунуть билет в щель и пройти через турникет — как делают все пассажиры. Он долго и пристально наблюдал за людьми. Все совали билеты в щель, а потом забирали их и шли. Если не накормить щель билетом, турникет оживал и злобно выставлял наперерез пассажиру металлические брусья. Брусья больно били по ногам. Белая могла проползти под турникетом — до нее брусья не дотягивались. Ромочка старался ей объяснить. Он не раз видел, как подростки перепрыгивают брусья, а собаки проползают под ними, и металлические руки их не бьют — не могут.

Часами он сидел и думал, отваживаясь на решительный шаг. Он столько раз представлял себе, как пройдет турникет, что, когда встал и зашагал к нему, все было как во сне.

Эскалатор показался ему бесконечным. Белая съежилась на ступеньке рядом с ним и прижалась дрожащим телом к его коленям. Ее ужасно напугал лязг турникета у нее над головой. А теперь еще и движущаяся лестница! У самого Ромочки от страха подкашивались ноги. Страх мешался с волнением и радостью; у него закружилась голова. Он как будто пересек невидимую границу и ступил на чужую территорию.

Наконец, они сошли с проклятой лестницы, и Ромочка разинул рот от изумления. Никогда еще он не видел такую красоту! Они очутились в сводчатом зале, увешанном по бокам и сверху разрисованными панелями. Ромочка долго глазел на них. Вдруг послышался страшный грохот; воздух сотрясся. Белая метнулась в сторону, но Ромочка схватил ее, прижался к ней, зарычал ей в ухо. Он с трудом удерживал ее на месте, потому что Белая выдиралась изо всех сил. Грохот перешел в визгливый металлический лязг, и вдруг к платформе подкатил поезд. Он перестал рычать и затих. Ромочка и Белая все стояли у самого эскалатора, мешая пройти спешащим пассажирам. Их толкали и ругали. Поезд снова залязгал, загрохотал и, извиваясь, как змея, уполз в черную дыру туннеля. Ромочка не выпускал дрожащую Белую. Она боялась, потому что не знала, как выбраться из этого страшного места. Многочисленные ноги пассажиров не позволяли разглядеть другой эскалатор.